Да не оскудеет рука дающего...

Те же епархии, от которых ежегодно в доход поступало свыше 5 тыс. руб., имели право самостоятельно через попечительства оказывать помощь “в пожарных случаях”. К числу этих епархий относились, в частности Курская,
Воронежская, Тамбовская, Орловская и др. Распорядок выделения пособия и отчетность по ним предполагал составление ежегодного отчета Святого Синода
Императору (Полож. 563)[47].

Закон предусматривал создание приходских попечительств при православных церквях. Они устраивались в пределах прихода для обучения детей и для благотворительных действий. Попечительства заботились о благоустройстве и благосостоянии приходской церкви. В их состав входили священнослужители, а также светские члены по решению собрания прихожан “с доведением до сведения Епархиального Архиерея”. В попечительствах, устраиваемых в сельских приходах, принимали участие в обязательном порядке волостные старшины. Председатель попечительства избирался общим собранием прихожан большинством голосов. В обязанности попечительств входила забота о нуждах приходской церкви, ремонте, содержании, забота о приходском духовенстве, об изыскании средств для учреждения в приходе школы, больницы, богадельни, приюта и других благотворительных заведений.

Источником денежных и материальных средств для приходских попечительств являлись добровольные пожертвования прихожан. Попечительства являлись общественными учреждениями и пользовались покровительством духовного и гражданского начальства. Свои дела они обязаны были вести гласно, ежегодно отчитываясь перед общим собранием прихожан. Закон предусматривал также взаимодействие их с местным губернским начальством или губернским присутствием.

В особую главу выделен в законодательстве и вопрос о призрении бедных сельских обывателей[48]. Причем акцент сделан на призрении этой категории лиц непосредственно самими сельскими обществами или же родственниками нуждающихся. Призрение рассматривалось как обязательная мирская повинность крестьянской общины (дана ссылка на Положение 19 февраля 1861 г. ст. 179, п. 6). Надзор за порядком в больницах, богадельнях и др. заведениях общественного призрения возлагался на сельских старост и волостных старшин.
Таким образом, призрение наиболее обездоленной части российского общества - крестьянства - возлагалось законом на само крестьянство. Закон обязывал также вести борьбу с леностью и тунеядством крестьян. В нем говорилось: “О тех членах сельских обществ, кои по лености будут ходить по миру для прошения милостыни, извещается сельское начальство для поступления с ними по должности”[49].

Рассматриваемые нами законодательные материалы по вопросам общественного призрения в России свидетельствуют о том, что правительство активно разрабатывало законодательство в этом направлении. Оно стремилось, с одной стороны, взять под контроль общественное призрение в стране, управление этими процессами (отсюда такая жесткая и детальная регламентация многих положений). С другой стороны, правительство стремилось развивать все формы и виды благотворительности и общественного призрения с тем, чтобы снять в обществе социальную напряженность, решать сложные и разнообразные социальные вопросы, касающиеся жизни различных слоев населения за привлечение дополнительных средств (благотворительных заведений и частных лиц) на нужды общественного призрения.

Материалы “Свода Законов” свидетельствуют также о том, что в России в конце XIX - нач. XX вв. была сформирована вполне определенная, разветвленная система общественного призрения и социальной помощи.
Направления этой помощи были разнообразными - это и бесплатное медицинское обеспечение, и детское призрение, и забота о старости, и призрение неимущих из числа разных слоев общества и т.п. В организации ее принимали участие правительство, государственные, общественные учреждения и организации, включая благотворительные, как в центре, так и на местах. Особая роль возлагалась в этом на приказы общественного призрения, земские учреждения, духовное ведомство. Разнообразными были и учреждения, занимавшиеся общественным призрением и благотворительностью (сиротские дома, воспитательные и работные дома, богадельни). Особым образом управлялись и содержались заведения общественного призрения, находившиеся в ведении
Императорского Дома, Ведомство Учреждений императрицы Марии, Министерства
Внутренних дел, Императорского Человеколюбивого общества, духовного ведомства.

Однако эта система, опиравшаяся на российское законодательство, не была лишена недостатков. Своеобразным комментарием к положениям
Законодательства являются публикации либерального исследователя
Е.Д.Максимова, посвященные вопросам общественного призрения[50]. В них содержатся критические оценки законов по общественному призрению, обозначены направления улучшения социальной помощи. Автор, комментируя положения и законы, делает выводы о том, что “действующее законодательство об общественном призрении в очень малой мере (подч. нами) соответствует требованиям современной жизни и в настоящем виде своем служит препятствием к удовлетворению тех нужд, которые были намечены выше”[51].

Он считал также своевременным и целесообразным пересмотр законодательства по общественному призрению. Полумеры или сохранение прежних оснований в распределении обязанностей по призрению только ухудшит дело, по его мнению. К числу недостатков автор относил прежде всего чрезвычайную обширность законодательства (более 1700 статей) и крайняя разбросанность почти по всем частям свода законов. Е.Д.Максимов считал, что общественное призрение возложено законодательством только по сути на приказы общественного призрения, которое тесно связано с хозяйственным управлением, с экономическими мероприятиями, с народным продовольствием, медицинской частью и др. Поэтому центральный орган, занимающийся призрением, должен заниматься и указанными вопросами. Вместе с тем, он считал, что дело только выиграет от того, как на местах (подч. нами) будут решаться эти вопросы.

Резкой критике подверг Е.Д.Максимов приказы общественного призрения, считая, что они “совершенно отжили свой век” и являются учреждениями “почти исключительно бюрократическими”. Они требуют больших ассигнований из земских источников, пользуются добровольными пожертвованиями, штрафами и другими средствами местных обществ[52].

Критическое отношение он высказывает и к вопросу о призрении крестьян.
Крестьянские общины имели в своей среде большое количество лиц, нуждающихся в призрении, но делали для него значительно меньше, чем другие учреждения, что было связано с общей бедностью крестьянского населения. “Поэтому оставлять призрение крестьян, - писал Е.Д.Максимов, - на обязанности общин, к которым они принадлежат, значит идти наперекор и вопреки всему нашему опыту и умышленно пресекать возможность развития дела”[53].

В статье содержится критика положений по вопросу об участии дворянского и купеческого сословий в общественном призрении, которые, в отличие от крестьян, “не призываются к обязательному призрению своих членов”. Они уплачивали деньги лишь в качестве земских и городских сборов.
Мещанское же население “повинность по призрению несло вдвойне”, т.к. оно не освобождается и от земских, и городских сборов. Автор замечает, что необходимо уничтожить такую несправедливость, поскольку “сословные обязанности по призрению непосильны общинам и только препятствуют улучшению самого дела”. Он считает также, что сословные общины должны быть избавлены от призрения своих членов и обязанность эта должна сделаться беcсословной.
Отсюда вытекает необходимость ликвидации сословных органов призрения, т.е. волостных и сельских управлений, хотя они играли большую роль в деле индивидуализации призрения. Напротив, автор считает необходимым привлечь к общественному призрению крестьянства учителей, врачей, священников, помещиков, не принадлежащих к крестьянскому обществу, что, по его мнению, оживит и улучшит дело. Сословные организации в деревнях могут быть заменены всесословными организациями вроде попечительств, комиссий и т.п., создаваемых земством для санитарных и других целей.

Особое внимание в статье уделяется роли земства. По мнению автора, земства выполняют свои обязанности по призрению лучше, чем другие учреждения. “Как ни незначительна деятельность их в области призрения сравнительно с нуждой, - писал Е.Д.Максимов, - она все-таки и количественно и качественно обращает на себя внимание”[54]. Отмечается также стесненность в денежных средствах у земств, большое количество других обязанностей, что не позволило земствам и городам “развить дело общественного призрения соответственно нужде в нем”[55].

Вместе с тем, заслуга их велика в постановке медицинского дела. Они наметили правильные пути и в других отраслях. Именно земствам принадлежит руководящая роль в призрении на местах. “Можно только пожалеть, - писал автор, - что закон недостаточно подробно уясняет эту роль”[56].

Он отмечает противоречивость многих законодательных положений по этому вопросу. “Даже в целях заведования делом призрения современный закон не дает вполне определенных указаний”. Автор считал целесообразным сосредоточение всех возложенных на земство обязанностей в одном земском органе - управе. Он высказал также весьма ценное суждение об участии широких слоев населения в общественном призрении. “А между тем, - замечал автор, - участие возможно большего количества местных жителей в некоторых земских делах чрезвычайно важно, не только потому, что воспитывает их в общественных интересах, но и потому, что оживляет эти дела, привлекая к ним постоянно новые силы, количественно ограниченные Положением 1890 г. К такого рода делам относится и общественное призрение, успех которого всецело зависит от участия в нем общества”[57].

В статье высказаны также и конкретные конструктивные предложения, в частности, об изменении в целом структуры общественного призрения, о создании особых совещательных и городских органов (попечительств), которые бы направляли деятельность по общественному призрению, способствовали бы поиску способов и средств для осуществления помощи бедным. В связи с этим он обращает внимание и на нравственный аспект воспитания в обществе чувства сострадания к ближнему. Он справедливо ставит также вопрос об участии образованного общества и всего населения в организации общественного призрения. Обязанности по общественному призрению должны возлагаться на те общественные союзы, которые имели бы соответствующие материальные средства и могли бы вынести эти обязанности. Средства для этих целей могли бы выделить, с одной стороны, правительство, а с другой - участковые уездные и городские попечительства, уездные земские и городские попечительства, затем губернские попечительства для объединения всей благотворительности в губернии. Во главе всего дела общественного призрения в России Е.Д.Максимов считал необходимым создать единый компетентный, центральный орган. Именно с изменением структуры, изменением законодательной постановки общественного призрения, он связывал его улучшение и дальнейшее развитие.

Вопросы законодательной политики правительства в области общественного призрения и благотворительности рассматриваются и в книге
В.Ф.Дерюжинского[58]. Он отмечал, что пересмотр российского законодательства в этой сфере - один из важнейших. Этот пересмотр был возложен на особую комиссию, созданную в 1892 г. и по указанию царя возглавляемую членом Государственного Совета К.К.Гротом. На нее было возложено “составление проекта законодательных мер, обнимающих дело призрения во всех его частностях для внесения затем выработанных ею предложений в Государственный Совет в установленном порядке”. Комиссии были предоставлены большие полномочия и перед ней были поставлены задачи не только внести какие-то частные изменения в законодательство, а подготовить новый общий кодекс мер общественного призрения. Автор критиковал имеющиеся изъяны в законодательстве, отмечая, что в имевшихся законах об общественном призрении нет определенных указаний даже относительно таких существенных предметов, как вопрос о праве на призрение, средствах на расходы по призрению и др. Автор высказал также суждение о том, что разработка этих вопросов заслуживает полного внимания всего общества. В книге справедливо отмечалось, что вопрос о рациональном устройстве призрения принадлежит к числу труднейших вопросов общественной жизни и управления. Дискуссионным являлся, в частности, вопрос о роли государства[59] , о том, должно ли государство вмешиваться в это дело и регулировать его, или же оно должно быть всецело предоставлено заботам частной инициативы, частной благотворительности[60].

Вслед за Е.Д.Максимовым В.Ф.Дерюжинский высоко оценивает деятельность земств: “...Мы должны, однако, признать, что, несмотря на неблагоприятные условия, нашими земствами сделано очень многое в области общественного призрения”[61]. Говоря о перспективах развития общественного призрения, автор заметил, что “развитие этого дела должно быть вверено органам самоуправления, земству и городским общественным учреждениям”[62].

Весьма важным в области общественного призрения мероприятием в середине 90-х гг. явилось учреждение Высочайшим указом 1 сентября 1895 г.
“Попечительства о Домах Трудолюбия и Работных Домах”. В указе говорилось:
“В непрестанных заботах о всех верноподданных наших, Мы обратили внимание на горестную судьбу тех из них, которые, терпя крайнюю нужду, тщетно ищут себе заработка и приюта. Стремясь к облегчению участи неимущих доставлением им честного труда, как единственного залога счастливой и на христианских началах основанной жизни, признали Мы за благо учредить особое
Попечительство о Домах Трудолюбия и Работных Домах, предназначаемые оказывать существующим подобного рода учреждениям необходимую поддержку и помощь, а также содействовать приумножению их в Империи”[63].

Как следует из указа, главная цель домов трудолюбия состояла не только в том, чтобы предоставить людям временную работу и обучить профессии, но и в нравственном перевоспитании призреваемых и укреплении их сил для самостоятельной честной трудовой жизни. К концу 1895 г. в различных городах
России существовало уже 44 Дома Трудолюбия[64], в том числе два из них в
Курске и Воронеже[65]. Попечительство, находившееся под покровительством императрицы Александры Федоровны, обязано было координировать деятельность городов и общественных организаций в области трудовой помощи. Деятельность
Попечительства должна была также выражаться в содействии устройства Домов трудолюбия и работных домов путем выдачи им срочных ссуд и единовременных пособий, в подготовке рекомендаций, касающихся их успешной деятельности[66]. С 1897 г. Попечительство стало издавать журнал “Трудовая помощь”.

Кроме трудовой помощи в конце 90-х годов практиковались и другие формы оказания социальной помощи общественными организациями и частными лицами: биржи труда, специализированные мастерские для женщин, воскресные профессиональные школы и т.д.[67]. Важно отметить, что именно в этот период появляются новые принципы социальной помощи. Происходила децентрализация социального призрения и обеспечения, индивидуализация помощи, сами люди нацеливались на использование своих внутренних ресурсов для решения собственных проблем[68].

В 90-е гг. в правительственных и промышленных кругах активно обсуждался также вопрос о социальном обеспечении рабочих, получивших увечья на производстве. При этом правительство склонялось к тому, чтобы ввести принцип ответственности предпринимателей за травматизм. Именно в этом духе были составлены проекты законов, предложенные Государственному Совету
Министрами финансов И.А.Вышнеградским в 1889 г. и С.Ю.Витте в 1893 г. Ввиду сопротивления промышленников эти проекты были отложены.

Однако в конце 90-х годов движение за введение обязательного страхования рабочих приобрело такой общественный вес, что не считаться с ним не могли ни правительство, ни предпринимательские круги. Поэтому 2 июня
1903 г. правительство издало закон “О вознаграждении потерпевших вследствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов их семейств в предприятиях фабрично-заводской, горнозаводской промышленности”. Он стал первым законом, в основу которого был положен принцип обязательного страхования от одного из видов социального риска. В целом принятие закона от 2 июня 1903 г. явилось важной ступенью в организации рабочего страхования, после которой общественная и правительственная деятельность в этом области значительно активизировалась[69].

Что же касается работы комиссии К.К.Грота по проработке правовых вопросов благотворительности, общественного призрения, то ее не удалось завершить. Войны, а затем революции помешали увидеть результаты деятельности этой комиссии[70]. Законодательство в этой области так и не было реформировано на современных основах вплоть до начала первой мировой войны. Однако, несмотря на имевшиеся противоречия и недостатки в действовавшем законодательстве по вопросам благотворительности и общественного призрения, о чем шла речь выше, само его состояние и содержание являлось одним из важнейших факторов развития благотворительного движения в целом по всей России в конце XIX- нач. ХХ вв.

§ 2. Российское законодательство как фактор развития благотворительного движения.

История учит, что на формирование благотворительного движения оказывает влияние несколько факторов и прежде всего: 1) состояние законодательства по благотворительности; 2) уровень духовной культуры общества; 3) уровень потребности населения в медико-социальной защите. С этим выводом известного современного исследователя Б.Ш.Нувахова[71] нельзя не согласиться. Вместе с тем благотворительность зависит и от многих других факторов, политического, идеологического, экономического, социального характера.
Особенностью российской действительности до середины XIX в. было то, что вся благотворительная деятельность и социальное вспомоществование были сосредоточены преимущественно в руках государства и церкви. Объяснялось это несколькими причинами: во-первых, централизацией власти и дальнейшим ужесточением системы крепостной зависимости, во-вторых, сложившимся к середине XIX в. сословным делением, фактически уничтожившим общественную деятельность как таковую. Российское общество нач. XIX в., поделенное на сословия, представители которых мало общались между собой, жестко контролировалось властью. Поэтому общество не способно было создать самостоятельные благотворительные движения, в-третьих, практически вся крупная торговля и промышленность контролировалась государством. В России еще не было достаточно сильного слоя зажиточных людей, способных финансово поддержать независимые благотворительные учреждения.
Абсолютизация верховной власти привела к установлению чиновничьего контроля за деятельностью учреждений общественного призрения. Благотворительность также была поставлена под опеку государства и строго централизованных императорских государственно-общественных организаций[72].
В середине XIX в. наметился, а после реформ 60-70-х годов стал реальностью новый этап в развитии русского благотворения, который характеризовался не только бурным ростом числа самых разнообразных благотворительных обществ, учреждений и заведений, филантропических акций и мероприятий, но главным образом новыми принципами социальной работы, о чем мы говорили уже выше
(децентрализация социального призрения и обеспечения, индивидуализация помощи, рациональный подход к формам и методам социальной работы)[73].
Однако выделяемых государственными и благотворительными организациями средств в силу нужды и бедности в России не хватало на то, чтобы система социальных учреждений могла полноценно функционировать и развиваться. Стала очевидной необходимость большего участия общественности в делах попечения, свободного от правительственного соизволения и контроля. Реформы 60-70-х годов XIX в. по отмене крепостного права, введению земского и городского самоуправления предоставили возможность открытия благотворительных обществ не только с высочайшего соизволения. Начинается рост общественно- филантропических организаций и заведений, активизируется деятельность частных лиц в оказании социальной помощи населению[74].
В мощном подъеме и развитии благотворительности в конце 90-х гг. XIX - нач.
ХХ вв. нельзя не видеть и проявления государственной идеологии, пытавшейся в условиях нарастания кризисных явлений в обществе, приведшим к революционным событиям 1905 г., повысить престиж власти среди своих граждан и международной общественности. Вплоть до конца XIX в., как известно, государственная идеология в России базировалась на известной триединой формулировке “Православие, самодержавие, народность”. Ее ярким защитником во второй половине XIX в. был обер-прокурор Святейшего Синода
К.П.Победоносцев, подчеркивающий постоянно в своих статьях и письмах
Императору, что “власть государственная ... утверждается не на ином чем, как на единстве духовного самосознания между народом и правительством, на вере народной”[75]. Ему вторил министр внутренних дел Д.А.Толстой в своем докладе Александру III в 1886 г., что при осуществлении реформы надлежит руководствоваться не отвлеченными принципами или чуждыми идеалами западноевропейской государственной теории и практики, а ясным пониманием коренных, самостоятельных основ русской государственной жизни[76].
Рост масштабов благотворительности в России в конце XIX- нач. ХХ в. был в определенной степени связан и с промышленным подъемом в этот период, что способствовало сосредоточению больших материальных накоплений в руках предпринимательского сословия. Тем самым закладывались экономические предпосылки для роста благотворительности, частных и общественных добровольных пожертвований. Одновременно изменилась политика государства к неимущим, не только потому что репрессиями уже не удавалось удержать нищавшие слои населения в спокойном состоянии, но и в связи с укоренением в общественном сознании гуманистических идей, порожденных еще эпохой
Просвещения. Именно при капитализме благотворительность стала значительным общественным явлением. Свобода предпринимательства должна сочетаться со свободой идей, свободой выбора[77]. Расширяются и задачи благотворительности, которые к тому же значительно усложняются.
Наивысший пик в развитии благотворительности в России приходится на последнее десятилетие XIX - нач. ХХ в. Если в первом десятилетии в России было всего 28 благотворительных учреждений, то в девятом - 8988, а на первую половину девяностых годов приходилось - 636[78] (см. Приложение.
Таблица 1).
В 1891-1899 годах было создано свыше половины (53%) всех благотворительных обществ, возникших в стране с 40-х годов XIX в. К началу ХХ в. в Российской империи насчитывалось более 11 тыс. благотворительных учреждений (4.762 благотворительных общества и 6.278 благотворительных заведений)[79]. На каждые 100 тыс. населения приходилось 6 благотворительных учреждений[80]. В
1898 г. (за один год) благотворительной помощью пользовались: в С.-
Петербурге - 107.444 чел., в Москве - 105.158 чел., в остальной России -
952.182 чел.[81].
Основными направлениями в благотворительности в России являлись: а) правительственная; б) церковная; в) земская; г) общественная; д) частная.
Эти направления могли взаимодействовать как в целом в государстве, так и в отдельных регионах.
Все благотворительные заведения по своему назначению разделялись на шесть типов: 1) Призрения (детей и взрослых); 2) Дешевого и бесплатного проживания; 3) Дешевого и бесплатного пропитания; 4) Трудовой помощи; 5)
Лечебной помощи[82]. Одной из наиболее распространенных форм благотворительности в России являлось призрение. Сюда относилось около
54,6% всех благотворительных заведений империи[83]. Заведения, относившиеся к этой группе делились на 2 категории: а) для призрения и воспитания детей; б) для призрения взрослых. Большая часть благотворительных заведений для детей состояла в ведении частных лиц и благотворительных обществ[84].
В конце XIX в. (в 1898 г.) благотворительные учреждения в России по родам благотворения распределялись следующим образом. В С.-Петербурге богаделен имелось 90, детских приютов - 146, учреждений медицинской помощи - 79, школ благотворительного характера - 197, детских столовых - 35, ночлежных домов
- 23, дешевых квартир - 34, народных читален - 9. Всего насчитывалось 638 благотворительных учреждений. Вторым крупным центром России, где было сосредоточено большое количество этих учреждений, была Москва. Однако в ней находилось меньше благотворительных учреждений, чем в С.-Петербурге - 453.
В остальной России насчитывалось 1304 богаделен, 561 детский приют, 210 учреждений медицинской помощи, 143 школ благотворительного характера, 80 дешевых столовых, 58 ночлежных домов, 43 дома трудолюбия, 15 яслей, 36 странноприимных дома, 8 дешевых квартир, 6 народных читален. Всего 2464 учреждения (см. Приложение. Таблица 2).
Как видим, наиболее распространенной формой призрения для взрослых были богадельни, для детей - детские приюты. Причем расходы на содержание богаделен только в Москве за 1894-1904 гг. увеличились с 12 тыс. почти до
100 тыс. рублей[85]. Благотворительных учреждений было больше всего в
Петербурге и Москве.
Благотворительные общества и учреждений распределялись также по определенным ведомствам: Министерства Внутренних дел, Министерства народного просвещения, Министерства путей сообщения, Морского министерства,
Министерства земли и государственного имущества, Министерства
Императорского Двора, Ведомства учреждений императрицы Марии, Ведомства духовного и др. [86]
Наибольше количество благотворительных учреждений относилось к Министерству
Внутренних дел - 2772, духовному ведомству - 713. Общественных благотворительных организаций было - 959, что свидетельствует о растущей тенденции к организованным формам благотворительной деятельности и о широком распространении добровольных общественных организаций. Центрами благотворительности являлись С.-Петербург и Москва. Именно в этих городах было сосредоточено наибольшее количество благотворительных обществ и учреждений: в С.-Петербурге - 972, в Москве - 617, в остальной России -
3370. (см. Приложение. Таблица 3). Дореволюционные статистические материалы свидетельствуют о том, что в Европейской России, включая Воронежскую,
Курскую, Тамбовскую губернии, наиболее распространенной была частная благотворительность и благотворительность православного ведомства[87].
Отметим также, что в Петербурге были сосредоточены благотворительные учреждения, которые удовлетворяли не только местные нужды, но и распространяли свои заботы за пределы столицы, в разные концы империи. Так, в Петербурге находились главные управления таких важных благотворительных
Ведомств и учреждений, имеющих многочисленные отделения, рассеянные по всей стране, включая и губернии Центрального Черноземья, как Ведомства учреждений Императрицы Марии, Императорского Человеколюбивого общества,
Комитета Попечительства о домах трудолюбия и работных домах, Российского общества Красного Креста, Общества спасения на водах[88] и др.
При этом Ведомство учреждений императрицы Марии имело - 683 учреждения,
Российское Общество Красного Креста, Императорское Человеколюбивое общество
- 518, Попечительство о домах трудолюбия и работных домах - 274, ведомства православного исповедания и военного духовенства - 3358, МВД - 6835,
Министерство народного просвещения - 68 и др . Только за один 1898 г. услугами этих учреждений воспользовалось более 7 млн. человек[89].
Остановимся кратко на их характеристике, поскольку эти учреждения оказывали свое влияние на развитие благотворительности не только в центре, но и на региональном уровне, в частности, на губернии Центрального Черноземья.
Одним из старейших в России благотворительных Ведомств являлось Ведомство
Учреждений Императрицы Марии, основанное в 1797 г. по Указу Павла I[90].
Его деятельность распространялась на многие местности России и носила двоякий характер: благотворительный и учебно-воспитательный. В соответствии с этим делились и все учреждения Ведомства. К первым, т.е. благотворительным, принадлежали два воспитательных дома с состоящими при них округами и обществами об улучшении быта питомцев, 11 богаделен и два вдовых дома, 15 больниц, лечебниц и родовспомогательных заведений, два странноприимных дома и др., а также восемь самостоятельных обществ, в числе которых имелись такие крупные благотворительные единицы, как Московское благотворительное общество Дамское попечительство о бедных и др.[91].
Особенность этого ведомства состояла в том, что оно было основано царской семьей на свои средства, носило полуобщественный, полугосударственный характер, а главное - жило за счет процентов от вложенного капитала (т.н. кассетный капитал)[92]. Примечательно, что в середине ХIX в. число учреждений, созданных на средства царской семьи, особ Императорского дома значительно возросло. Для царской семьи были характерны огромные пожертвования на богадельни, и это в условиях, когда государство не тратило ни копейки на социальное обеспечение нуждающихся. Эту особенность выявила современная американская исследовательница А.Линденмаейр[93]. В целом же с начала ХIX в. развитие филантропии происходило в рамках наращивания общественной активности, что достигло своего апогея к концу XIX в.
Следует также отметить многосторонность, значительное количество всех учреждений, функционировавших под эгидой Ведомства Учреждений Императрицы
Марии. Например, под его началом в конце XIX в. работали больницы, амбулатории, многочисленные учебные заведения, дома призрения, богадельни, обширный комплекс детских приютов. Все это свидетельствовало о глубоко продуманной системе благотворительных правительственных учреждений, поднимавшей, с одной стороны, авторитет власти у населения страны, а с другой стороны, способствующей в определенной степени практическому решению насущных социальных вопросов, определявших в конечном счете благополучие и спокойствие в государстве, политическую и экономическую стабильность.
К началу ХХ в. Учреждения императрицы Марии имели следующие направления деятельности:
1) по призрению младенцев. Столичные Воспитательные дома ежегодно принимали на попечение более 20 тыс. несчастнорожденных младенцев и до 1 тыс. законных. Призревали в деревнях у воспитателей до 80 тыс. питомцев, опекаемых Домом до 21-летнего возраста. Дома содержали 100 школ.
2) по призрению детей. Ежегодно в 176 приютах Ведомства призревалось до 14 тыс. детей. В приютах они обучались грамоте, другим наукам по программам народных училищ и какому-либо мастерству.
3) по призрению слепых. Действовало 21 училище для 700 воспитанников, обучаемых наукам и доступным для слепых мастерствам.
4) по призрению глухонемых. В специальном училище воспитывалось до 200 детей. Благодаря новейшим способам обучения до 60% учеников начинали говорить.
5) по женскому воспитанию и образованию. В институтах и других закрытых заведениях Ведомства и специальных педагогических курсах ежегодно получали законченное образование свыше 10 тыс. девушек разных сословий и вероисповеданий. Кроме того, в 3-х Мариинских училища и 70-ти женских школах воспитывалось ежегодно 6 тыс., в 31 гимназии и прогимназиях, педагогических курсах Ведомства - до 10 тыс. девушек.
6) по призрению и воспитанию мальчиков. В 2-х коммерческих училищах и
Николаевском Гатчинском Сиротском институте получали образование около 2 тыс. человек.
7) воспитание юношей-дворян. Императорский Александровский лицей - 200 человек потомственных дворян получали гимназическое и академическое образование.
8) по призрению взрослых. В 36-ти богадельных домах (в т.ч. 2-х вдовьих домах) ежегодно призревалось до 5 тыс. престарелых, дряхлых и увечных.
9) по оказанию медицинской помощи. В 40 больницах на 4500 коек ежегодно стационарное лечение получали до 25 тыс. больных, амбулаторно - более 400 тыс. больных[94].
В губерниях Центрального Черноземья в конце XIX в. (сведения на 1896 год) существовало 8 благотворительных учреждений, относящихся к этому Ведомству
(в Воронежской губ. - 3, Курской губ. - 2, Тамбовской губ. - 3)[95]. Этот показатель соответствовал среднему показателю по стране - 3 учреждения на губернию. Поскольку среди них преобладали детские приюты, остановимся подробнее на общей характеристике именно этого направления деятельности
Ведомства. Характеристику этих учреждений по ЦЧО дадим в дальнейшем в контексте обзора благотворительных обществ и учреждений по Курской,
Воронежской и Тамбовской губерниям.
Детские приюты. Ведомства учреждений императрицы Марии имели целью
“призрения бедных обоего пола, детей без различия звания, вероисповедания и первоначальное их образование”. Они давали дневное призрение детям, постоянное и полное содержание и призревают бесприютных младенцев.
Открывались они по разрешению Императрицы[96]. Непосредственное заведование приютами в губерниях и областях возлагалось на попечительства губернские и областные, в уездах - на уездные и окружные. В губернских и областных попечительствах детских приютов представителями состояли губернаторы и начальники областей[97]. Суммы на содержание детских приютов складывались из пособия от опекунского Совета учреждений Императрицы Марии, из пособий из государственного казначейства, от разыгрываемых лотерей в пользу приютов; из ежегодных взносов почетных членов и единовременных денежных и вещественных приношений благотворителей; денег, собираемых на содержание детей; от кружечных сборов и сборов от концертов, спектаклей, балов, гуляний; из доходов с недвижимых имуществ, из пособий от городских и земских учреждений[98].
За один только 1900 год в ведении Ведомства возникло 85 новых учреждений[99]. Во всех приютах ведомства в 1900 г. призревалось 18874 детей. Число детей, пользовавшихся полным содержанием от приютов достигло
9.410 детей и сверх того 693 ребенка были помещены к частным лицам и в деревню за плату. Так что всего на полном иждивении приютов призревались
10.103 ребенка. Приютское ведомство обладало относительно хорошими средствами. К началу 1901 г. оно имело капиталов почти в 9,554.000 руб., недвижимых имуществ на 5.920.000 руб., движимого имущества более чем на
243.000 руб., всего же больше чем на 15.700.000 руб.[100].
Рост приютов был связан прежде всего с почином комитета Главного
Попечительства, а также благодаря содействию губернаторов на местах, уездных предводителей дворянства и земских начальников, уездных и сельских попечительств приютов. То есть инициатива в создании приютов, по мнению
Е.Д.Максимова, шла “сверху”[101].
Одним из наиболее крупных благотворительных обществ Российской империи, основанных еще в 1802 г. по указу Александра I, являлось также
Императорское Человеколюбивое общество[102]. Оно возникло во время наибольшего развития государственного призрения, при котором частная инициатива в деле благотворительности не находила себе выражения. Новое учреждение, вероятно, ставило одной из своих задач - пробуждение частной инициативы. Оно оказывало помощь бедным без различия пола, возраста, звания и вероисповедания, при всех проявлениях и нужд: при рождении младенца обеспечивались акушерской, врачебной, вещественной помощью (пособием); призрением взрослых, когда они не могли добыть себе пропитание собственным трудом по старости или неизлечимым болезням; предоставление бесплатных или удешевленных квартир и пищи нуждающимся в том; доставление работы способным к труду, но не имеющим ее, и, наконец, восстановлением здоровья заболевающим, равно вещественным и денежным вспомоществованием для тех, которые не могут обойтись без посторонней помощи[103].
Благотворительные заведения Императорского Человеколюбивого Общества в 1896 г. были расположены в Петербурге и Москве и 25 других городах России. Всего их насчитывалось 210[104]. Из них: а) 57 учебно-воспитательных, в которых обучалось и призревалось свыше 5500 сирот и детей бедных родителей; б) 63 богадельни, призревавших свыше 2000 престарелых и увечных; в) 32 дома бесплатных и дешевых квартир, в т.ч. 3 ночлежных приюта, в заведениях этих пользовались ежедневно 2500 человек; г) 6 заведений, доставлявших работу свыше 1000 нуждающимся; д) 26 комитетов, общественных учреждений, оказывающих временную помощь бедным.
В Календаре Императорского Человеколюбивого общества за 1902 г. и в книге
Е.Д.Максимова (1903 г.) приводятся уже несколько иные сведения, также свидетельствующие о быстром росте учреждений общества в конце 90-х годов.
Заведения Общества существовали в двух столицах и 30 других пунктах империи. Общее число их - 225, из них 65 - учебно-воспитательных, в которых призревалось и обучалось свыше 7.000 сирот и бедных детей; 62 богадельни, призревавших свыше 2000 престарелых и увечных, 36 домов бесплатных и дешевых квартир и ночлежных приютов, в которых пользовались ежедневно приютом 3.000 чел.; 5 швейных мастерских, доставляющих работу 550 трудящимся женщинам; 29 комитетов, обществ и других учреждений, доставляющих временную помощь бедным деньгами, платьем, обувью, также топливом в холодное время свыше 10.000 нуждающимися; 20 медицинских учреждений, пользующих 175.000 бедных больных, в том числе 2.000 стационарных[105].
На содержание всех благотворительных заведений, в которых безвозмездная помощь оказывалась 150.000-160.000 бедных людей, ежегодно расходовалось
1.500.000 руб.
Эти средства поступали за счет монарших щедрот, процентов с основного капитала, доходов от недвижимости, пожертвований благотворителей, взносов попечителей заведений и их сотрудников, пособий от городов и земств и др. В деятельности Императорского Человеколюбивого Общества принимало участие свыше 4500 лиц (трудами или пожертвованиями). Кроме постоянных деятелей в нем принимали участие денежными пожертвованиями свыше 1500 человек ежегодно на сумму до 400.000 руб.[106]. К деятельности Общества привлекались общественные силы при посредстве членов-благотворителей и членов- соревнователей. Такими членами могли быть лица “всех сословий и состояний”, без различия вероисповедания[107]. Все это также свидетельствует о стремлении правительства придать деятельности общества и самому благотворительному движению в России общественный характер, масштабность.
Вместе с тем отличительной чертой Императорского Человеколюбивого общества являлась централизация благотворительности. Любые пожертвования частных лиц должны были проходить через это общество или с его разрешения[108]. В этом также нельзя не видеть попыток власти контролировать процессы благотворительности в обществе и направлять их в нужном для государства и самодержавия направлении, обеспечивавшем его стабильность.
Что же касается губерний ЦЧО, что в них также были созданы благотворительные общества и учреждения этого Общества. Так, в середине 90- х годов насчитывалось в регионе 3 благотворительных общества, подведомственных Императорскому Человеколюбивому Обществу.
Особое значение по влиянию на дело благотворительности по всей стране имело
Российское Общество Красного Креста, главное управление которого находилось в Петербурге под покровительством императрицы Марии[109]. В соответствии с призывом международной конвенции в России в 1867 г. было создано Российское общество попечения о раненых и больных воинах, переименованное в 1876 г. в
Российское общество Красного Креста. К женевской конвенции Россия присоединилась в 1867 г.[110]. Цели и задачи Общества были разнообразными.
Оно призвано было не только в военное время выполнять свою миротворческую миссию, но и в мирный период оказывать помощь населению, выполняя свою гуманную задачу. В России не было ни одного крупного народного бедствия со времени возникновения общества, в котором бы оно не приняло участие. Однако этим деятельность общества не ограничивалась. Российский Красный Крест стремился прийти на помощь нуждающейся части населения в болезнях, борьба с которыми соответствовала целям Красного Креста. Его деятельность началась с создания общин сестер милосердия для облегчения участи раненых воинов. При них создавались лечебные заведения.
Первая община Российского Красного Креста была учреждена в 1868 г. в Москве московским дамским комитетом. К концу 70-х гг. общин было уже 11, а к началу ХХ в. - 89. Число общин постоянно растет, растет и число санитарного персонала. (В 1891 г. - 1339, а в 1901 г. - 2579 (т.е. удвоилось). Всего же в общинах получили подготовку свыше 4.000 сестер. Особое значение имели сельские общины сестер милосердия Красного Креста. Их задача состояла в подготовке из грамотных сельских девушек сестер милосердия[111].
Возникновение местных органов Красного Креста было доступно - достаточно, чтобы нашлось 5 человек в любом уездном городе, любом крупном поселке, которые пожелали бы послужить гуманному делу Красного Креста. Новые учреждения обязаны были руководствоваться в своей деятельности Уставом
Общества и циркулярами Главного Управления Общества. В губернских и крупных городах организовывались управления Общества Красного Креста. Для открытия их необходимо было 30 человек сочувствующих. Членские взносы составляли от
5 до 10 руб.
В 90-е гг. Общество Красного Креста насчитывало 393 учреждения. Во главе его находилось Главное Управление и подведомственные ему 7 окружных управлений, 81 местных, 232 комитета, 62 общины, 2 общежития для сестер милосердия, 2 учреждения для фельдшериц, 2 убежища для бывших сестер милосердия, 3 инвалидных дома, не считая приютов, лечебниц, амбулаторий и пр. Все эти учреждения оказывали ежедневную помощь беднейшему населению: постоянных больных (стационарных) в 1895 г. было 4.957; амбулаторных больных было принято 803.343 человека. Сестер милосердия при названных учреждения состояло в 1895 г. - 2110. Сестры милосердия оказывали помощь по уходу за больными в военных госпиталях, городских, земских и частных больницах. Они оказывали помощь и в случаях бедствий - во время пожаров, наводнений, землетрясений и др. Помощь эта оказывалась не в форме выдачи денежных пособий, а продовольствием, снабжением пищей, одеждой, оказанием медицинской помощи. В 1895 г. на эти цели окружные и местные управления и 5 комитетов израсходовали около 9.000 руб.
Учреждения Общества Красного Креста оказывали помощь раненым воинам лечением, отправкой на воды и климатические станции. Нуждающиеся снабжались одеждой, бельем и др. Дети также получали помощь, их помещали в приюты и школы Общества. Всего было призрено в приютах Общества 250 инвалидов и 243 детей. В ночлежных домах и дневных приютах Красного Креста призревалось
15.000 человек, оказаны разные пособия 3280 лицам[112].
В нач. ХХ в. существовало уже 636 учреждений Красного Креста, из них
Главное управление, окружных управлений 7, местных управлений - 88, комитетов - 298, общин сестер милосердия - 42, амбулаторий-лечебниц - 83, приемных покоев - 5, убежищ для отставных сестер милосердия - 4, приютов для увечных воинов - 8, вдовьих домов - 1, приютов и убежищ для детей увечных воинов - 4 и санаториев для детей - 2[113]. Как видим, с 90-х годов к началу ХХ в. произошел значительный рост учреждений Красного Креста.
В губерниях Центрального Черноземья также шел процесс формирования этих учреждений, начиная с 70-х годов. Одним из первых возникло местное управление Российского Общества Красного Креста в 1872 г. в Воронеже. Оно располагало недвижимой собственностью на сумму 40.000 руб., общая сумма капиталов составляла 26.389 руб. В 1898 г. оно получило на текущий счет
17.066 руб. Расход в год составлял 15.006 руб. Управлению оказывало помощь в виде пособий земство - 1.000 руб. и городские власти - 50 руб. В Воронеже был создан также местный комитет Российского Общества Красного Креста, располагавший капиталом на сумму 130.961 руб., на текущий счет в 1898 г. поступило 185.123 руб., расход составил 224. 869 руб.[114]
Основная масса местных комитетов и учреждений Общества Красного Креста сформировалась в Воронежской губернии в 90-е годы. Местные комитеты были созданы в таких уездных городах - Богучар (1894 г.), Бобров (1898 г.),
Нижнедевицк (1894 г.), Павловск (1894 г.). В эти же годы были созданы
Валуйский, Задонский, Землянский, Коростоянский (1894 г.), Острогожский,
Новохоперский, Бирюченский комитеты.
В Воронеже и губернии имелись и специальные учреждения Российского Общества
Красного Креста. Так, в 1893 г. в Воронеже была создана Николаевская община сестер милосердия, имевшая основные средства на сумму 55.000 руб., капитал
26.590 руб. В 1898 г. текущие средства составили 10.973 руб., расход 14.995 руб. При этой общине была создана больница на 20 человек. Однако ее услугами пользовалось значительно больше больных. Постоянно в больнице на лечении находилось 12 детей, амбулаторно лечилось 460. Взрослых лечилось -
3772 мужчин и 3228 женщин. Содержалась больница на средства общины.
В 1894 г. в Воронеже открылось Елизаветинское сиротское убежище Российского
Общества Красного Креста на 100 человек. Получило помощь в нем в 1898 г.
129 детей. Училище располагало капиталом на сумму 56.747 руб. Ежегодно ему оказывало помощь губернское земство (1.000 руб.) и уездное земство (1500 руб.).
В 1898 г. в селе Синие Липяги в Нижнедевицке были созданы ясли местного комитета Российского Общества Красного Креста, рассчитанное на 50 человек.
Ими пользовалось свыше 158 приходящих детей. Содержались ясли целиком на средства комитета[115].
В Курске местное управление Российского Общества Красного Креста существовало с 1875 г. Возглавлял его Епископ Курский и Белгородский
Лаврентий. В состав управления входило также несколько членов, в том числе
Курский губернатор граф А.Д.Милютин, курский вице-губернатор Н.Г. фон-
Бюнтинг, А.Д.Дурново, тайный советник Жаворонков, управляющий Курским отделением Государственного банка А.И.Светлицкий и др.
Местные комитеты РОКК в Курской губернии были созданы в уездных центрах: в
Белгороде (1893 г.), Грайвороне, Дмитриеве (1894 г.), Судже (1894 г.),
Фатеже (1895 г.). Капиталы их были незначительными - в Белгороде - 646 руб., Грайвороне - 246 руб., Судже - 144 руб., Фатеже - 77 руб. Расходы в
1898 г. оставляли крайне низкие суммы - от 22 руб. в Белгороде до 6 руб. в
Дмитриеве и до 3 руб. в Фатеже[116]
В Курске с 1893 г. существовала Курско-Знаменская община сестер милосердия
Российского Общества Красного Креста. Она содержала больницу с амбулаторией. Недвижимая собственность ее оценивалась суммой 40.000 руб., капитал составлял - 1.106 руб. В 1898 г. на текущий счет ее из различных источников поступило 10.564 руб. Курское земство выделяло пособие в размере
1.000 руб. Расходы за год составили 10.463 руб. Как видим, именно в 90-е годы в Курской губернии развернулись комитеты и учреждения РОКК. В 1899 г. по указанию Главного Управления Курское отделение РОКК оказало значительную помощь губерниям, пострадавшим от неурожая, выслав в Пермскую, Самарскую и
Симбирскую губернии денежное пособие в 2700 руб. Для нужд населения этих губерний было отправлено 1800 пудов квашеной капусты[117].
Процесс формирования местных комитетов Российского Общества Красного Креста в Тамбовской губернии в отличие от Курской и Воронежской начался в середине
70-х годов XIX в. В Тамбове было создано местное управление Российского
Общества Красного Креста (капитал его составлял 160.846 руб., в 1898 г. поступило 102.347 руб., расход составил 86.233 руб.). Местные комитеты были созданы в Борисоглебске, г. Елатьме (1877 г.), г. Козлове (1877 г.),
Липецке (1877 г.), Усмани (1874 г.). В конце 90-х годов был создан местный комитет РОКК в г. Шацке (1898 г.). В это же время в г. Елатьме были созданы местное правление воинского благотворительного общества Белого Креста в С.-
Петербурге (1896 г.), община сестер милосердия РОКК в Тамбове (1896 г.).
При ней функционировала бесплатная амбулаторная лечебница, оказавшая помощь
12.104 взрослым мужчинам и 6.084 женщинам. Лечебница существовала на средства Общества. Материальные возможности местных комитетов РОКК в
Тамбовской губернии были весомее, чем в Курской губернии.
Программа работы РОКК в мирное время определялась взглядами знаменитого хирурга Н.И.Пирогова. Как мы показали на примере губерний ЦЧО, общество оказывало медицинскую, лечебную помощь беднейшим слоям населения. Вместе с тем, оно принимало обязательное участие во всех народных бедствиях. Так, в
1891-1892 гг. во время неурожая и эпидемии Главное Управление РОКК приняло предложенный генерал-адьютантом М.П.Кауфманом “план распределения между нуждающимися пожертвований...”. Руководящая роль была возложена в каждой пострадавшей губернии на особое губернское попечительство в составе местного Управления Красного Креста с приглашением к участию в этой деятельности представителей духовенства, местной администрации, землевладельцев и выдающихся деятелей из местного городского населения.
Размеры бедствий были так велики , что для борьбы с ним потребовались особые меры. Был учрежден особый комитет. В его ведении работало 22 губернских попечительства, 145 уездных, 1279 участковых, 352 сельских. Ими было открыто 3400 учреждений (столовые, чайные, приюты, ночлежные дома, пекарни, склады почти на 217.000 человек)[118].
Огромная работа в этом направлении была проделана в Воронежской губернии.
Сохранившиеся отчеты Воронежского губернского попечительства по оказанию помощи пострадавшему от неурожая населению убедительно

Страницы: 1, 2, 3