В начале 1990-х годов Россия встала на путь реформ, конечной целью которых является создание в нашей стране устойчивой рыночной экономики, способной интегрироваться в мировую экономическую систему. Сейчас у большинства людей (особенно у молодого поколения, которое воспитано на критике коммунистических идей) не вызывает сомнения, что этот путь преобразований является единственно верным и именно по нему должна продолжать идти Россия. Однако есть и те, кто убежден в обратном[2]. По их мнению, реформы не могут привести ни к чему иному, кроме как к «закреплению российской экономики на периферии мирового рынка в качестве его «сырьевого придатка» без шансов на быстрое и устойчивое развитие»[3]. Путь преобразований, считают они, - это «путь политической реакции и социального регресса, путь национальной катастрофы, ведущий к гибели российской цивилизации»[4]. Во многом такая пессимистичная позиция определена тем, что на начальном этапе преобразований реформаторами был допущен ряд серьезных «тактических» ошибок, которые обернулись тяжелейшими социально-экономическими последствиями для страны. Основная причина этих ошибок заключалась в том, что не были должным образом учтены особенности национальной экономики, которая в течение предшествующих реформам семидесятипяти лет развивалась, базируясь на принципах централизованного управления, а потому «слепое копирование чужого опыта и следование чужим рецептам»[5] не принесло желаемого результата. Ведь основы рыночной экономики зарождались не на пустом месте, а на обломках командно-административной системы, а потому для осознания того, что происходило во время реформ, недостаточно только понимать процессы рыночной экономики, необходимо также знать, как функционируют предприятия, управляемые из Центра и принадлежащие государству.

Цель данной работы заключается в том, чтобы попытаться дать ответ на вопрос, может ли в принципе командно-административная система быть эффективной и обеспечивать высокий уровень жизни граждан, а также разобраться в том, почему наша страна, полностью отдавшаяся в руки трезвой идеологии о народном благе, идеологии, имевшей огромное число последователей, большинство которых верили в светлое будущее и прилагали максимум усилий для его достижения, понесла экономический крах.

Глава I. Социалистическая идея: сущность и историческое развитие.

Идеологическим базисом командно-административной системы была социалистическая доктрина. Главными идейными предтечами этой доктрины принято считать двух знаменитых ученых позднего Средневековья – английского философа и государственного деятеля Томаса Мора (1478-1535) и итальянского философа, доминиканского монаха Томмазо Кампанеллу (1568-1639), которые были авторами социальных утопий[6] о гармоничных и счастливых обществах, не знающих частной собственности.

В первой половине XIX века под влиянием трудов представителей классической политической экономии доктрины социалистов-утопистов претерпели существенные качественные изменения. Для утопического социализма данный период, связанный с завершением промышленного переворота, знаменателен осмыслением новых экономических реалий, которые нашли своё отражение в работах французских философов К.Сен-Симона и Ш.Фурье, а также английского общественного деятеля Р.Оуэна. В этих работах критикуется институт частной собственности, а также осуждается идея и практика экономики ничем не ограниченной свободы конкуренции, поскольку авторы видят в ней причину не только эксплуатации человека человеком, но и неизбежной монополизации хозяйственной жизни и, соответственно, экономических кризисов. Так, Шарль Фурье писал, что приверженность идее свободной конкуренции «создает легионы изможденных голодом людей, продающих себя по низкой цене приобретателям и заведующим мастерскими»[7], расширяет армию «торговцев и торговых агентов» - представителей «паразитирующего» и «второстепенного» класса, сумевшего подчинить себе «все основные классы… и даже правительство»[8]. Таким образом, доктрины социалистов-утопистов эпохи промышленного переворота обретают уже существо не просто утопических, а антирыночных.

Превращению социализма в активное и бурно растущее направление философской и политической мысли способствовало становление европейской социал-демократии и научное творчество ряда выдающихся ученых и деятелей середины – второй половины XIX века. Наиболее крупный вклад внес Карл Маркс (1818 – 1883), автор «Манифеста Коммунистической партии» (1848 г., совместно с Ф.Энгельсом), «Капитала»[9] и многих других работ. Труды Маркса посвящены больше строю капиталистическому, нежели социалистическому[10], но из его представлений вполне можно составить схему видения идеального социалистического общества, к которому, по его мнению, неминуемо должны прийти наиболее развитые капиталистические страны.

По признанию самого К.Маркса, он явился продолжателем трех главных идейных течений XIX века: классической немецкой философии Гегеля - Фейербаха, классической английской политичес- кой экономии Смита - Рикардо и французского утопического социализ- ма. У представителей первого течения им заимствованы идеи диалектики и материализма, у представителей второго – концепция экономического либерализма, трудовая теория стоимости, положения закона тенденции нормы прибыли к понижению и др., у представителей третьего – понятие классовой борьбы и элементы социального устройства общества.

Центральное место в методологии исследования К.Маркса занимает концепция о базисе и надстройке, о которой он заявил ещё в 1859 г. в предисловии к сочинению «К критике политической экономии». Основная идея была сформулирована следующим образом: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли независящие, отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»[11]. По большому счёту, в концепции о базисе и надстройке сделана попытка дать экономическую интерпретацию истории с учётом диалектики производительных сил и производственных отношений: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением этого – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы»[12]. Противоречия между производительны- ми силами и производственными отношениями неизменно выливаются в межклассовые противоречия, именно поэтому К.Маркс писал: «История всех до сих пор существовавших обществ[13] была историей борьбы классов. Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную … борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов»[14].Не явится исключением, по Марксу, и капиталистическое общество с его нарастающими противоречиями: буржуазия, источником доходов которой является «неоплаченный труд» рабочих[15], создает всё более производительные средства производства, а составляющий большинство пролетариат остается в нищете[16] . Отсюда, по мнению автора «Капитала», неминуем революционный кризис, поскольку вызванное развитием производственных сил обнищание в конце концов станет настолько всеобъемлющим, что возрастающая за счет других слоев общества численность пролетариата позволит ему конституироваться в класс большинства населения и совершить пролетарскую революцию по взятию власти не ради меньшинства, что было свойственно революциям прошлого, а в пользу всех. Таким образом, капиталистическая система, в которой имеет место эксплуатация одного класса другим[17] , которая исключает гуманизацию общества и демократию из-за частной собственности на факторы производства и анархии рынка, уступит место социалистической системе, при которой после «экспроприации экспроприаторов»[18] средства производства не будут более объектом индивидуального присвоения, а перейдут в общественную, коллективную собственность.

Позднее В.И.Ленин развил и практически применил в России идеи Маркса о революционном уничтожении старого строя и переходе к бесклассовому социалистическому обществу. В результате в истории нашего государства ознаменовалась целая эпоха, в течение которой экономика страны базировалась на принципах централизованного управления[19]. Однако необходимо отметить, что в чистом виде командно-административная система в СССР не существовала. К примеру, так и не была ликвидирована денежная система и не был осуществлён переход к определению доли участников производственного процесса на основе трудовых затрат ( если не считать периода с 1930 года до середины 1950-х годов, когда в колхозах началось широкое распространение трудодней). Но несмотря на это, опыт СССР в целом можно рассматривать как пример практического воплощения концепции централизованного государства.

Глава II. Принципы командно-административной системы, её достоинства и недостатки.

§1. Принципы командно-административной системы.

Основополагающей чертой командно-административной системы является то, что все права собственности принадлежат государству, а частная собственность ликвидируется и переходит в руки государству. Так, установление Советской власти в СССР сразу же сопровождалось целым рядом законов по экспроприации собственности, национализации банков, “Законом о социализации земли” (февраль 1918 года), “Декретом о национализации внешней торговли” (апрель 1918 года), введением продотрядов и комбедов, занимавшихся изъятием имущества и сельскохозяйственных излишков у “кулаков” и т. д.

Следующей чертой командно-административной системы является то, что всё управление народным хозяйством осуществляется из единого Центра. Центр берёт на себя ответственность решать основные экономические проблемы общества: что производить, как производить и для кого производить. Следовательно, по отношению к производителю Центр должен являться в своём роде крупным информационным генератором, он должен обладать информацией о том, какому предприятию нужны какие ресурсы и какому потребителю нужны какие товары и в каком количестве. Здесь появляется государственный план[20], который представляет собой обязательные к выполнению распоряжения Центра, направленные конкретным субъектам хозяйства – предприятиям, организациям народного хозяйства. Упрощённо процесс планирования можно описать следующим образом: на самом верху государственной пирамиды определяется, сколько данного продукта, предположим, автомобилей, следует произвести в масштабах всей страны за год. Затем специальный плановый орган (в СССР это был Госплан) рассчитывает, сколько потребуется стали, пластмасс, резины и прочих материалов для выпуска запланированного объёма автомобилей. Следующий этап - расчет потребностей в электроэнергии, угле, нефти и другом сырье для производства исходных материалов. Такая процедура повторяется с каждым из видов продукции. Затем подсчитывается, сколько должно быть произведено, скажем, стали для выпуска всех продуктов, и эта цифра доводится до Министерства черной металлургии. То же самое происходит и со всеми остальными ресурсами. Дальше процесс планирования спускается из Госплана в отраслевые министерства. Предположим, Министерство черной металлургии получает задание выпустить за год определенное количество чугуна, стали, проката разных видов. Министерство, в свою очередь, расписывает производственные задания по всем подчиняющимся ему заводам, указывая, сколько какой продукции каждый завод должен поставить в каждый квартал будущего года. Директор завода распределяет свой план по цехам, цех — по участкам и так далее вплоть до работника-сталевара.

К принципам командно-административной системы (если рассматривать идеальную модель социализма) можно также отнести то, что она предполагает уничтожение рыночного механизма как децентрализованной системы связи на основе ценовых сигналов и ликвидацию денежной системы. Отсюда вытекает и следующий принцип плановой экономики - определение доли каждого участника процесса производства осуществляется на основе трудовых затрат, что удостоверяется квитанциями, «трудовыми чеками» или другими подобными документами. Такой порядок, по мнению теоретиков социализма, уничтожает социальную несправедливость и эксплуатацию. Как пишет профессор Альберт Ерёмин в своей книге “Объективные источники экономического развития при социализме”, «за годы строительства социализма экономический счет еще не пришел к естественному мерилу труда - времени ( если не считать, как уже отмечалось выше, периода с 1930 года до середины 1950-х годов, когда в колхозах началось широкое распространение трудодней – прим. автора)», но «по сути процесс шел именно к этому: существовал прямой учет затрат труда на выпуск той или иной продукции непосредственно в рабочем времени, который был первичной основой для денежной формы учета. При установлении цены на изделие органы ценообразования исходили из трудоемкости его изготовления, а затем умножали ее на "цену" в рублях одного нормированного часа»[21].

Если рассматривать политическую сферу, то здесь в качестве принципа командно-административной системы можно выделить монополию государственной власти, её однопартийность[22] и жесткий политический контроль с её стороны, который «исключает любые несанкционированные формы массовой активности»[23].

Итак, определив принципы командно-административной системы, перейдём теперь к рассмотрению преимуществ, которыми обладает эта хозяйственная система.

§2. Достоинства командно-административной системы.

Плановая экономика обладает целым рядом преимуществ. Так, централизованная экономика позволяет быстро сосредоточить все ресурсы общества на «направлении главного удара». Это очень важно во время войн, крупных стихийных бедствий, а также позволяет продвинуться вперед в выбранной области. Поэтому, например, Советский Союз за годы первых пятилеток ( всего за 10 лет, что по историческим меркам является очень коротким сроком) “превратился из крестьянской страны в мощную индустриальную державу''[24], одержал победу в Великой Отечественной войне (кто знает, существовало бы сейчас суверенное государство Россия, если бы не Октябрьская революция), первый реализовал программу освоения космоса, создал армию, способную противостоять военной машине

Соединенных Штатов[25]. Однако всё это делалось за счет других отраслей - легкой промышленности и сельского хозяйства, откуда забирались средства для развития тяжелой промышленности и ВПК. Невозможно, наверное, однозначно сказать, хорошо это или плохо. Ведь приоритеты у всех людей разные: для кого-то самое важное – это осознание того, что он живёт в передовой во многих сферах стране, которая обладает серьёзным влиянием на мировой арене и вселяет уверенность в своих граждан, для других же самое главное - чтобы в холодильнике было три вида колбасы.

Другим преимуществом командно-административной системы является то, что в ней в значительной степени снижены или вообще отсутствуют некоторые виды трансакционных издержек[26](при этом, однако, в плановой экономике появляется новый вид трансакционных издержек – издержки составления и согласования между инстанциями различного уровня плановых заданий; об этих издержках речь пойдет при рассмотрении недостатков иерархической системы). Так, при централизованной экономике отсутствуют издержки поиска информации (прежде всего, затраты на поиск контрагентов хозяйственных сделок и поиск наиболее выгодных условий купли-продажи), поскольку производители прикреплены к магазинам и поставщикам ресурсов директивным способом, а конечным потребителям благ не приходится прилагать усилия по поиску наилучших условий купли-продажи, так как каждый вид товара производится одним производителем и его цена и качество везде одинаковы (во времена СССР цена указывалась прямо на изделии). Нужно отметить, что по мнению, к примеру, профессора Ерёмина, именно директивный способ прикрепления производителей к магазинам позволял централизованной организации торговли быть «самой экономичной в мире», так как она не предполагала существования сотен тысяч торговых организаций, каждая из которых обладала бы «своими бухгалтерами, органами снабжения и сбыта, подсобниками, хранилищами, расчетными счетами в банках...»[27]

Идеальная модель командно-административной системы предполагает также, что в ней практически отсутствуют издержки заключения хозяйственного договора, поскольку, как уже упоминалось выше, поставщики ресурсов, производители благ и магазины прикреплены друг к другу директивным способом. Однако в этот вид издержек входят также издержки непосредственного приобретения товаров конечными потребителями (приобретение товара покупателем тоже является хозяйственным договором). В принципе, значение этих издержек невелико, поэтому о них обычно не упоминается, однако во времена СССР они порою становились весьма ощутимы (у многих главная ассоциация с советской эпохой – это гигантские очереди, в которых люди стояли помногу часов, а порою даже ночевали; конечно, очереди есть и при рыночной экономики, но они не носят такого масштабного характера, как это иногда было при СССР, когда некоторые виды товаров являлись дефицитными).

При иерахической системе значительно снижены издержки измерения (издержки, связанные с оценкой потребителем свойств товаров), поскольку, как мы уже говорили, каждый вид товара производится одним производителем, а потому покупателю не нужно тратить время на измерение и сопоставление свойств товаров различных фирм и выбор для себя наиболее предпочтительного производителя.

При плановой экономике отсутствуют также издержки, связанные с нарушением условий контракта и контролем за его исполнением: никто не может нарушать плановое задание – или под страхом морального или физического наказания, или просто потому, что само задание полностью учитывает ресурсы и возможности предприятий, следовательно, выполнение его становится естественным и целесообразным занятием.

Помимо трансакционных издержек, при командно-администрати- вной системе отсутствуют и некоторые виды производственных издержек. В первую очередь, это издержки, связанные с затратами на рекламу[28] и маркетинговые исследования[29]. К тому же при иерархи- ческой системе насчитывается гораздо меньше профессий, которые не связаны непосредственно с производством материальных благ и оказанием услуг конечным потребителям. Так, Альберт Ерёмин в книге "Объективные источники экономического прогресса при социализме" пишет, что «благодаря ей (плановой экономике – прим. автора) отпадают многие ненужные обществу виды труда и общественных затрат, например, целая армия банков, бирж, страховых компаний, полчища юристов, маклеров, дилеров, посредников-спекулянтов разного рода, маркетинговых служб, рекламных организаций, служб охраны коммерческих секретов и чемоданов...»[30]

Ещё одним преимуществом командно-административной системы является то, что она позволяет в значительной степени устранить циклические колебания, способна обеспечить полную трудовую занятость и, что очень важно, сгладить неравенства в распределении доходов[31].

К достоинствам командно-административной системы относят также крупномасштабность производства, однако этот момент достаточно спорный. Чтобы показать его неоднозначность, необходимо раскрыть такое понятие, как «эффект масштаба». Эффект масштаба (экономия на масштабе) – это экономическая закономерность, согласно которой суммарные издержки производства единицы продукции на длительном интервале времени падают по мере роста объема выпуска продукции. Данная экономия обусловлена следующим. Во-первых, по мере роста объема выпуска продукции постоянные издержки распространяются на все большее количество продукции, следовательно, их доля в единице продукции падает. Во-вторых, по мере увеличения размера предприятия появляется возможность специализации труда: сосредоточившись на выполнения одной операции, рабочий работает гораздо производительнее (об этом писал ещё Маркс применительно к изготовлению булавок), к тому же исключаются потери времени при переходе рабочего от одной операции к другой. В-третьих, более крупные производители могут позволить себе приобрести и эффективно использовать лучшее оборудование, а также разрабатывать и внедрять новые технологии – для малых объёмов выпуска товара это не имеет смысла, поскольку разработка новых технологий требует очень больших капитало-вложений. Но существует также такое понятие, как «отрицательный эффект масштаба» («отрицательная экономия от масштаба»), проявляющийся в том, что начиная с некоторого момента рост размеров предприятия вызывает рост средних издержек производства. Причину этого обычно видят в том, что управляемость большой организацией снижается: управленческий аппарат становится все более многочисленным и все дальше отдаляется от действительного производственного процесса, создаются проблемы обмена информацией и бюрократическая волокита. Кроме того, при росте размеров фирмы могут размываться побудительные мотивы деятельности персонала, так как работники начинают чувствовать большую отчужденность от руководящего центра. В принципе, отрицательный эффект масштаба не имеет практического обоснования, вдобавок к этому возникает вопрос: как определить, достигло ли предприятие оптимального размера (если допустить существование отрицательного эффекта масштаба). Поэтому анализируя экономику СССР, очень трудно сказать, была ли крупномасштабность производства отрицательным моментом, или же, наоборот, положительным: сторонники «рынка» считают, что издержки производства были огромными, «плановики» же придерживаются противоположного мнения.

К достоинствам командно-административной системы можно отнести также и то, что плановый выпуск продукции в значительной степени фильтрует ассортимент производимых товаров и услуг, исключая из него те товары и услуги, которые пагубно воздействуют на физическое и нравственное состояние общества, но пользуются спросом при рыночной экономике. К таким товарам и услугам можно отнести, например, рестораны быстрого питания[32], «боевики» амери- канского образца, бесчисленные ток-шоу, продукцию сексуальной направленности и много другое.

Помимо вышеперечисленных достоинств командно-администра-тивная система обладает и рядом серьёзных недостатков, из-за которых, считают многие, сама мысль о построении социалис- тического государства носит утопический характер. Итак, рассмотрим эти недостатки.

§3. Недостатки командно-административной системы.

В качестве главного недостатка командно-административной системы выделяют невозможность плановых заданий объективно отражать потребности общества в тех или иных товарах. Ведь для того, чтобы определить, сколько единиц каждого продукта нужно обществу, Центр должен обладать информацией о потребностях людей, их вкусах и предпочтениях. Ф.Хайек называл эту информацию «рассеянным знанием», указывая на то, что она расосредоточена между людьми и не может быть сконцентрирована в едином Центре. В рыночной экономике эта информация находит своё отражение через механизм колебания цен (изменение относительных цен и предельных норм замещения являются тем ориентиром, который подсказывает производителям, что производить, а потребителям – что покупать), при плановой экономике такой механизм отсутствует, а значит, считают многие, плановая экономика в принципе не может точно определить, сколько каких товаров необходимо обществу. Существует однако мнение, что прогресс в области вычислительных технологий позволит ликвидировать ограниченность сбора и обработки информации планирующим органом, а потому «с развитием информационной техники можно будет смоделировать весь процесс производства и потребления для всего человечества в целом»[33]. Но противники этого мнения приводят следующий аргумент: хозяйственная жизнь характеризуется неопределённостью, а потому даже самая мощная вычислительная техника не сможет с абсолютной точностью спланировать необходимый объем и ассортимент выпуска продукции, поскольку предусмотреть все изменения в хозяйственной жизни не представляется возможным. Иными словами, даже если удастся собрать всю полноту информации о наличных ресурсах и потребностях в тех или иных товарах на какой-то конкретный момент, то через определённое время эта информация не будет объективно отражать реальность вследствие изменений в хозяйственной жизни, изменения же эти непредсказуемы, поэтому они не могут быть учтены плановым заданием. Так, австрийский экономист Людвиг фон Мизес рассматривает шесть больших групп факторов, которые, по его мнению, приводят экономику в постоянное движение: изменения в природном окружении, в численном составе населения, в величине и распределении капитала, в технике производства, в общественной организации труда, а также изменения в структуре спроса потребителей[34]. Конечно, не все эти факторы являются абсолютно непредсказуемыми. К примеру, динамику численности населения можно не только достаточно точно прогнозировать, но и непосредственно оказывать на неё влияние с помощью инструментов демографической политики, а изменения в технике производства при командно-административной системе учитываются плановым заданием, поэтому их предсказывать не нужно. Однако точно предугадать, например, изменения в природном окружении[35] – это действительно задача практически невыполнимая. Ведь невозможно за несколько лет сказать, какой год будет урожайный, а какой – нет, когда и где произойдут природные катаклизмы и каковы будут масштабы разрушений, принесённых ими.

Трудно не согласиться, что «рассеянный» характер информации о потребительских предпочтениях, а также фактор неопределённости, присутствующий в хозяйственной жизни, не позволяют плановым заданиям (даже при использовании самой современной вычислитель- ной техники) со стопроцентной точностью определять, в каком объёме и какие товары необходимо производить, чтобы полностью удовлетворить нужды общества. Однако нужно отметить, что и в рыночной экономике не выпускается тот объём и ассортимент товаров, который на сто процентов соответствует потребностям населения. В идеальной модели рыночной экономики капиталы моментально перемещаются из менее рентабельных отраслей в более рентабельные (то есть из тех отраслей, где спрос становится ниже, чем предложение, в те отрасли, где спрос, наоборот, начинает превышать предложение). На практике всё обстоит сложнее. Развитие фондовых бирж действительно позволяет достаточно быстро перемещать финансовые активы из одних отраслей в другие, однако эти финансовые потоки не преобразуются мгновенно в производственные фонды – на это нужно время. Поэтому при изменении спроса на какой-либо товар предложение не реагирует сразу же (при условии, конечно, что запасов на складах не хватает, чтобы полностью удовлетворить возросший спрос). К тому же производители не начинают моментально расширять производство, а проводят сначала маркетинговые исследования с целью выяснения, являются ли причины, обусловившие возрастание спроса, временными или нет, а это ещё больше увеличивает задержку реакции предложения на возросший спрос. Аналогичная ситуация происходит, если спрос на какой-то товар падает: предприятия не уменьшают моментально объёмы выпуска, а продолжают какое-то время работать в прежнем режиме, производя при этом избыточную продукцию (к примеру, в результате падения спроса на продукцию отечественного автомобилестроения, осенью 2002 года завод "АвтоВАЗ" столкнулся с кризисом перепроизводства: в середине октября количество нераспроданных автомобилей на площадках завода и его дилеров достигло 75000, при этом вице-президент "АвтоВАЗа" по маркетингу, сбыту и техническому обслуживанию автомобилей В.Кучай заявил: «Темпы продаж автомобилей у нас сейчас ниже темпов их выпуска примерно на 100-300 автомобилей в сутки»[36]).

Таким образом возникает вопрос, может ли теоретически (например, с развитием электронно-вычислительных машин) плановая экономика обеспечивать выпуск такого объема и ассортимента товаров, который пусть и не на 100 процентов будет соответствовать нуждам населения (ведь стопроцентное соответствие не обеспечи- вает и рыночная экономика), но будет близок к реальным потребностям общества? Или же серьёзные несоответствия плановых заданий истинным потребностям населения во времена СССР[37] были вполне закономерны? Наверное, теоретические изыскания не могут дать ответ на этот вопрос – для этого необходимо провести дорогостоящие практические исследования, которые не по карману независимым исследователям.

В качестве недостатка командно-административной системы многие выделяют также и то, что Центр, «стремясь расписать номенклатуру выпускаемой продукции в натуральном выражении вплоть “до гвоздя”, должен содержать огромный бюрократический аппарат, поглощающий значительные трудовые и материальные ресурсы»[38]. Назвать точно размер бюрократического аппарата при СССР невозможно, поскольку списки номенклатуры являлись секретными и о ней официально ничего не сообщалось. Поэтому данные разных исследователей рознятся, но в целом порядок цифр у большинства из них остаётся схожим. М.С. Восленский в своем классическом труде "Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза" оценивал общую численность "правящего класса номенклатуры в СССР" в 3 млн человек[39], имея ввиду 750 тысяч собственно номенклатурщиков и втрое большее число членов их семей. При этом, однако, всю "номенклатуру партийного, кагебистского и дипломатического аппарата" он оценил в 250 тысяч человек (100 тысяч - высшее звено, 150 тысяч - низшее), остальные полмиллиона по его оценке составляли руководители предприятий, учреждений, учебных заведений. В.П.Мохов в диссертации на тему «Эволюция региональной политической элиты России (1950-1990 гг)» определил численность номенклатуры примерно в 2 млн. человек[40], или 1.5 % от численности занятых в народном хозяйстве страны. Профессор Ерёмин в своей книге “Объективные источники экономического развития при социализме” определил размер бюрократического аппарата в 2,3 млн. человек[41] (2 % всех занятых). Государственный аппарат при этом составлял, по его мнению, менее 1, 5 млн человек. Цифры, содержащиеся в приложении к постановлению Секретариата ЦК от 10.04.1991 «Об основных направлениях кадровой политики партии и методах ее реализации» (Прил. VIII, док.17, л.1), говорят о том, что членами КПСС являлись «более 406 тысяч руководителей учреждений и организаций и свыше 1,5 миллиона работников административно-управленческого аппарата»[42].

Страницы: 1, 2