Для того чтобы сформировать высокоэффективную, динамично развивающуюся, работающую на человека российскую экономику целесообразно использовать рыночную модель[1]. Модель рыночной системы в «чистом» виде предполагает экономическую обособленность хозяйствующих субъектов, позволяющих им свободно вступать в обменные отношения, самостоятельно принимать экономические решения, брать на себя ответственность за результаты своей деятельности.

Движение России по пути к рынку связано с переходом не к «чисто» рыночной, а смешанной экономике, обеспечивающей создание социально ориентированного рыночного хозяйства. После провозглашения курса на смешанную экономику предстоит сложный процесс оптимизации соотношения государственного и рыночного сектора. Если доминирующим сектором в экономике, является рыночный сектор, который определяет основные механизмы функционирования системы хозяйствования, ее важнейшие социальные характеристики и специфику воспроизводства, то каким должно быть вмешательство государства в функционирование рынка?

Данная проблема, ставшая актуальной для отечественных экономистов и политиков в недавнее время, активно и давно разрабатывается западными учеными. Точки зрения на данную проблему зачастую выступают как диаметрально противоположные.

Далее, целесообразно, обращение к теориям и исследованиям ученых-экономистов, являющихся приверженцами основных направлений в экономической науке, занимавшихся или занимающихся вопросами государственного регулирования в экономике.

Следует напомнить, что первой школой в экономике, стремившейся выяснить правила хозяйственной деятельности, был меркантилизм. А. Монкретьен еще в начале XVI в. обосновывал необходимость активного вмешательства государства в экономическую жизнь страны с целью увеличения ее богатства. По его мнению, государство должно проводить активную протекционистскую политику, стимулировать экспорт и т.д. В условиях первоначального накопления капитала зарождающейся буржуазии нужна была поддержка государства.

В XVIII вв. Западной Европе возникает классическая школа политической экономии. В этот период капитализм твердо стал на ноги, и классики политической экономии считали, что равновесие экономической системы, в том числе спроса и предложения, достигается через механизм свободной конкуренции и свободного ценообразования, и в результате стремления каждого индивида удовлетворить свои эгоистические интересы и их взаимодействие через систему разделения труда и товарного обмена. К наиболее видным экономистам классического направления XVIII-XIX вв., следует отнести: А. Смита, Д. Рикардо, Ж.Б. Сэя, К.Маркса, Т.Мальтуса, Дж. С.Милля.

Центральное место в методологии исследования А. Смита занимает концепция экономического либерализма, в основу которой он, как и физиократы, положил идею естественного порядка, т.е. рыночных экономических отношений. Cмитовская "невидимая рука" предполагает такое соотношение между "экономическим человеком" и "видимой рукой" государственного управления, когда последняя, не противодействуя объективным законам экономики, перестанет ограничивать экспорт и импорт и выступать искусственной преградой "естественному" рыночному порядку. [2]

С точки зрения классиков, такие рычаги рыночного регулирования, как колебания ставки процента, с одной стороны, и эластичность соотношения цен и заработной платы, с другой стороны, способны поддерживать полную занятость и, что, действуя совместно, эти два механизма регулирования превратили полную занятость имеющихся ресурсов в неизбежность. Капитализм стал восприниматься ими как саморегулирующаяся экономика, в которой полная занятость считается нормой. Помощь государства в функционировании экономики рассматривалась излишней и даже вредной. Логика классической теории подводила к заключению о том, что наиболее приемлемой является экономическая политика государственного невмешательства.

Классической школой признавалось, что иногда могут возникать ненормальные обстоятельства, такие, как войны, политические перевороты, засухи, биржевые крахи, золотая лихорадка и т.д., которые уводят экономику с пути полной занятости. Но при этом утверждалось, что присущая рыночной системе способность к автоматическому саморегулированию вскоре восстанавливает в экономике уровень производства при полной занятости ресурсов. Если же и произойдет временное сокращение общих расходов, то оно будет компенсировано снижением цен и заработной платы, так что реальный доход и занятость не снизятся. Считалось, что финансовый рынок, и в частности ставки процента, автоматически приводят в соответствие планы субъектов рынка по сбережениям и инвестициям.

Наиболее логично идея достижения экономической системой равновесия выражена в сформулированном Ж. Б. Сэйем законе рынков, согласно которому любое предложение товаров порождает свой спрос на них. Это происходит через механизм свободного ценообразования, а несовпадение спроса и предложения возможно только на отдельные товары, или в отдельных регионах страны.

Такие идеи господствовали до 30-х гг. XIX в. В 1825 г. произошел первый экономический кризис, который показал невозможность достижения экономического равновесия путем автоматического саморегулирования народного хозяйства, поэтому положения классической школы со временем начали все больше критиковаться.

Наиболее обоснованный критический анализ данной школы осуществили К. Маркс и В.И. Ленин. Они доказали, что рыночный механизм функционирования экономики приводит к значительной дифференциации общества на богатых и бедных, глубокому неравенству, углублению всей системы экономических противоречий, частичное и временное разрешение которых происходит во время кризисов перепроизводства. Но глубоко ошибочной оказалась их идея полного вытеснения товарно-денежных отношений, тотального огосударствления экономики при социализме.

Критическое крыло сторонников экономического учения К. Маркса стремилось внести коррективы в положение об условиях достижения равновесия экономической системы. Так, М. Туган-Барановский основной причиной циклических колебаний считал диспропорцию между движением сбережений и инвестиций, прежде всего, в отраслях, производящих средства производства. Кроме того, причины циклов и кризисов он видел в несовершенстве регулирующей роли рыночного механизма в сфере накопления и расходования общественного капитала. Наиболее обобщающей причиной неравновесия экономической системы ученый называл непропорциональность размещения денежного капитала в различных сферах экономики. В то же время он высоко оценивал закон Сэя, особенно его идеи о порождении предложением собственного спроса. Исходя из тезиса об инновациях как движущей силе капиталистического способа производства, М. Туган-Барановский пришел к выводу, что для достижения равновесия в этой системе хозяйства достаточно осуществлять соответствующее регулирование инвестиций. Его понимание природы деловых циклов стало одним из составных элементов концепции Дж. Кейнса.[3]

В конце XIX в. взгляды классической школы политической экономии продолжают уточняться. Считая основой равновесия экономической системы рыночный механизм, неоклассики (К. Менгер, Ф. Визер, Е. Бем-Баверк и др.) акцентируют внимание на равновесии, построенном «снизу», то есть с учетом поведения отдельных хозяйствующих субъектов и потребителей (на микроуровне), а основу для обмена товаров видят в субъективных оценках их полезности. Общую теорию рыночного равновесия в этот период разрабатывали А. Маршалл, Л. Вальрас.

В западной экономической литературе идею невозможности существования капитализма без широкомасштабного вмешательства государства, а значит, и достижения экономического равновесия с помощью только рыночных рычагов впервые обосновал Дж. Кейнс. Он считал, что расширение функций правительства — это единственный способ избежать полного разрушения существующих экономических форм, способ побудить к инвестированию и координации склонности к потреблению.

Основное внимание Дж. Кейнс уделил проблеме регулирования спроса и анализу факторов, которые его определяют. По его мнению, эффективный спрос, распадающийся на накопление и потребление, государство должно стимулировать, во-первых, удешевлением кредита; во-вторых, увеличением государственных расходов; в-третьих, воздействием на рост потребительского спроса. В последнем случае действия государства помогают ослабить свойственную людям склонность к сбережениям. Такая склонность разрушает стимулы к инвестированию.

Кроме проблемы достижения равновесия спроса и предложения в масштабах народного хозяйства, Дж. Кейнс стремился выяснить вопрос установления равновесия между спросом и предложением в сфере занятости. Государство, по его мнению, должно его регулировать, стремиться к определенному оптимуму в этой сфере, не допускать роста безработицы до таких масштабов, которые могут вызвать угрозу экономической системе. Уровень занятости зависит от склонности к потреблению и объемов инвестиций. Основное внимание в этой ситуации государство должно уделять стимулированию инвестиций.

Поскольку инвестиции, в свою очередь, зависят от уровня процента и ожидаемой прибыли, то государству следует регулировать инвестиционный спрос путем бюджетно-финансовой и денежно-кредитной политики. Особенно велика роль государства, в частности, государственных инвестиций, в период экономического кризиса.[4] Так, в период глубочайшего за всю историю США кризиса 1929-1933 гг. правительство, в соответствии с рекомендациями Дж. Кейнса, с помощью увеличения расходов на общественные работы, выплаты пособий безработным и других мер создавало дополнительный платежеспособный спрос на новые товары и услуги, поскольку вложение инвестиций в производство традиционных товаров в условиях их перепроизводства еще больше углубило бы экономический кризис.

Рекомендации Дж. Кейнса легли в основу экономической политики правительств большинства развитых стран в послевоенный период (50—70-е гг.). Это ослабило глубину экономических кризисов, усилило стабильность экономической системы. Несомненно, положительное воздействие на достижение определенного равновесия в экономике имели в эти годы советы левокейнсианцев (Д. Робинсон, П.Сраффа и др.), которые выступали за перераспределение национального дохода в интересах беднейших слоев населения, за внедрение национального планирования и другие меры.

В то же время меры государства по стимулированию спроса обусловили высокий уровень инфляции в экономике. Практическое воплощение рекомендаций Дж. Кейнса совпало в 70-е гг. со структурным кризисом, что привело к усилению неравновесия на рынке рабочей силы, к возникновению новых диспропорций. Все это обусловило серьезный кризис кейнсианства и возврат к неоклассическому направлению в экономической теории.

В 80-е гг. усилились позиции монетаристской школы, возглавляемой М. Фридменом, разработавшим политику сдерживания, а также и теории экономики предложения А. Лаффера. Монетаристы главной причиной нестабильности экономической системы считали нарушение законов денежного обращения, отклонение от равновесного уровня цен и количества денег в обращении вследствие стимулирования спроса государством, чрезмерного вмешательства государства в экономику. Устранение этих диспропорций возможно, по их мнению, путем ограничения кредитно-денежной массы в обращении (поддерживать темпы роста на уровне не более 5 % в год), сокращения производственного и потребительского спроса. Что касается дисбаланса на рынке рабочей силы, то сторонники монетаризма выступают против полной занятости, ратуют за естественный уровень безработицы, который определяется законом спроса и предложения и не вызывает повышения цен. Теория экономики предложения была ориентирована на стимулирование предложения путем сокращения налогов с предпринимателей, что ведет к расширению производственных мощностей, росту занятости и т. д.

Эти идеи были взяты на вооружение в США, Великобритании, некоторых других странах. Но кризис 1980-1982 гг. и продолжительный застой в послекризисный период в странах Западной Европы показали неэффективность рекомендаций монетаристов. В последующие годы некоторые страны обратились к неокейнсианскому и некоторым аспектам неоклассического направлений, пытаясь объединить идеи регулирования эффективного спроса и поддержания высокого уровня занятости с различными методами борьбы с инфляцией.

Приверженец идей кейнсианского направления в экономической теории П. Раймент писал, что «Трансформация западного капитализма, стала результатом попыток поднять эффективность рыночной системы путем корректировки ее недостатков, за счет развития сотрудничества между бизнесом и государством в сферах долгосрочных инвестиций, НИОКР, образования и т.д. Такая политика, соответствующая кейнсианской теории управления спросом составила базис того, что в послевоенный период получило название «смешанной» экономики»[5].

Представители экономической теории неоконсервативного толка, в свою очередь, считают необходимым минимизировать прерогативы государства, увеличив самостоятельность рыночных хозяйствующих субъектов, и выступают с критикой сторонников активного государственного вмешательства. Так, американский экономист Питер Бетке отмечал, что: «Те, кто собирается осуществить кейнсианское макроэкономическое вмешательство, столь же понимают природу экономической жизни, которой они намерены управлять, как и советские плановики»[6]

В моделях кейнсианцев и неоклассиков, рассматривающих соотношение государства и рынка, используется различный объект исследования. Кейнси-анцы трактовали макроэкономический анализ как естественную сферу деятельности государства, где предполагается, что главную роль в проведении экономической политики играет правительство. Сторонники неоклассической модели в центр внимания ставили микроэкономический анализ, т.е. рассматривали взаимодействие отдельных потребителей и фирм. Здесь теоретическая методология отправляется от предположения о том, что рынки функционируют лучше при отсутствии государственного вмешательства, и только в тех ситуациях, когда рынок обнаруживает свою «недостаточность», возможно государственное вмешательство.

Соединил эти два соперничающих и противоречащих друг другу направлений в экономической теории П.Самуэльсон. Существовавшее разделение теории на две части, одна из которых признавала практическую необходимость государственного вмешательства в иррациональную стихию экономических процессов, а другая не уставала превозносить эффективность поведения экономических агентов, свободных от государственного регулирования было доведено до уровня конкретных экономических методов. Природе микроэкономического анализа внутренне присуще отрицание признания ведущей роли государства, а в последние годы это теоретическое предубеждение было усилено ростом политической непопулярности сильного государства вообще (как в микроэкономической, так и в макроэкономической сферах). Экономисты стали придерживаться более ортодоксальных прорыночных взглядов, обусловленных тем, что практические рекомендации теоретиков кейнсианства способствовали созданию кризисной ситуации 70-х годов нашего века, справиться с которой рыночной системе оказалось не под силу. Понадобились реформы государственного регулирования, сильнодействующие меры консерваторов 80-х годов. Поэтому неоклассический взгляд на соотношение рынка и государства является весьма актуальным в нашей стране, идущей к рынку от тотального огосударствления.

Вмешательство государства в экономику и выполнение им функциональных обязанностей, (при признании внутренне присущих рынку преимуществ, обеспечивающих эффективное распределение ресурсов) будет считаться целесообразным при обнаружении недостатков или «провалов» рынка. Как было сказано выше, рыночная система обнаруживает свою полную несостоятельность для достижения максимальной эффективности, когда это касается крайнего случая внешних эффектов - общественных благ, т.е. рынок в состоянии удовлетворить потребности в спросе только частных благ.

Отсюда следует, что к основному критерию целесообразности государственного вмешательства, следует отнести производства общественных благ. То есть, производство частных благ идеально подходит для рыночного сектора, а прерогативой государства должно стать обеспечение потребностей субъектов общественным благами.

Общественные блага можно рассматривать как основу определения границ рыночного сектора, т.е. рынок не способен обеспечить их производство. Чтобы оценить в какой степени необходимо обеспечение общественными благами, а значит, применение прямого вмешательства со стороны государства и корректирования спроса рыночного механизма, надлежит определить, какие блага следует отнести к общественным, какие к частным. Задача данного исследования и заключается в определении сущностных характеристик рыночных благ, имманентно присущих им черт и принципов деления на частные и общественные, на основе которых возможно выделение оптимальных размеров государственного и частного секторов «смешанной» экономики.[7]

На особую природу общественных благ, отличающую их от частных, указывал еще итальянский экономист Уго Мацолла, писавший по проблемам государственных финансов, участия государства в экономической деятельности. Границы этого участия обосновываются в теории благосостояния А.Пигу. Вклад в развитие теории благосостояния как теории, определяющей пределы государственной вовлеченности (той части общественного производства, которую берет на себя государство с помощью бюджетного финансирования), связывают со шведскими учеными К.Викселем и Э.Линдалем. На недостаточность конкурентного рыночного механизма указывали видные представители неоклассической теории Л.Вальрас и Ф.Визер, считая целесообразным дополнение рыночного механизма государственным регулированием. Концепция общественного и частного блага рассматривается П.Самуэльсоном в «чистой теории государственных расходов». Опираются на позиции П. Самуэльсона и такие американские экономисты, как У.Поссен и С.Слуцкий, а также английский ученый Дж. Бартон. Исследованиями по предоставлению общественных благ занимались также Э.Б.Аткинсон, Дж Э. Стиглиц, Р. Коуз и др.

В рамках рыночной модели экономики происходит производство рыночных благ, под которыми можно понимать экономические блага, характеризующиеся ограниченностью или редкостью и с помощью которых удовлетворяются потребности субъектов хозяйствования данной модели. Ввиду того, что рынок существует в «чисто»" виде, то уместно классифицировать рыночные блага, т.е. выделить такие соподчиненные понятия как частные и общественные блага.

В соответствии с принципами маржиналистской методологии экономическая роль государства может быть определена обеспечением населения общественными благами, и анализ этой роли возможен путем изучения предельных характеристик свободного рынка «общественных благ». Целесообразно рассмотреть дефиниции общественных и частных благ.

Благо является общественным, если, будучи даже потребленным одним лицом, оно при этом доступно для потребления другим. Благо является частным, если, будучи потребленным одним лицом, оно не может одновременно быть потребленным другими... без дополнительных затрат.

В определениях указывается на то, что потребление единицы частного

блага доступно только одному субъекту хозяйствования, а единица общественного блага может потребляться многими субъектами одновременно и независимо от того, кто оплатил это благо. Можно сказать, что в их потреблении субъекты не конкурируют друг с другом. В экономической литературе свойство блага одновременно входит в несколько функций потребления, т.е. потребляться многими без взаимного ущерба получило название «неконкурентности».

В ряде других экономических источников основополагающим свойством общественного блага выступает свойство «неисключаемости из потребления».

У американского экономиста Олсона Мансура «...общественные блага определяются как любой товар или услуга, которые удовлетворяют следующему требованию: если их потребляет любой индивид из группы , то их могут потреблять и все остальные члены группы. Другими словами, те, кто не покупают или не платят за это общественное благо, не могут быть исключены из его потребления (если же они исключаются, то мы имеем дело с необщественными благами)»[8]. Т.е. частные блага подвержены принципу исключения, когда те, кто не в состоянии платить за благо, исключаются из числа покупателей выгод, обеспечиваемых данным благом.

Определение по сути дела сводится к невозможности исключить общественное благо из потребления потенциальных его потребителей. Для некоторых общественных благ такое исключение из потребления физически возможно. Но как показал другой американский экономист Дж. Хэд[9], нет необходимости обеспечивать техническую невозможность исключения, достаточно, чтобы это было экономично. По его мнению, такая невозможность исключить из потребления является только одним из двух основных элементов понимания общественного блага. Другим, считает Дж. Хэд, является «совместность предложения» этого блага. Благо обладает такой «несовместимостью», когда потребление общественного блага одним индивидом не вызывает уменьшения объема потребления этого блага другим. По мнению Олсона Мансура, «совместимость» не является необходимым условием общественного блага, лишь некоторые будут иметь степень «совместимости», необходимого для определения блага как чистого общественного. Но в целом большинство общественных благ проявляют свойство «совместимости» в достаточной степени.

Чаще всего авторы, характеризующие рынок общественных благ, выделяют свойства рыночных благ: неконкурентность и неисключаемость.

Ричард Масйгрейв[10] в своих работах, выделяя отсутствие конкурентности в потреблении и неисключаемость из потребления, как свойства общественного блага, отличающие его от частного, обуславливает эти различия правом собственности. Рыночный механизм хорошо приспособлен для обеспечения частными благами, где обмен происходит, когда имеются в наличии исключительные титулы собственности, потому что ими и обмениваются. Этого нет в отношении общественных благ. Здесь было бы неэффективно исключить какого-либо потребителя из участия в получении выгод от их потребления кого-либо другого. Выгоды от общественных благ не возмещаются в правах собственности от индивидов, рынок не может функционировать.

Интересным представляется подход английского экономиста А. Пигу[11] как еще одного сторонника теории благосостояния, к рассмотрению «фиаско рынка» при производстве общественных благ. Никогда не анализируя общественные блага как экономическую категорию, он описывает ситуацию, непосредственно связанную с их производством и распределением. А. Пигу характеризует момент, когда приобретение и использование блага субъектом приносит выгоды или издержки другим, т.е. цена не отражает все выгоды и издержки, вызванные действиями отдельного субъекта.

Так как общественное благо характеризуется А.Пигу отсутствием конкурентности и неисключаемости в потреблении, то цена общественного блага отражает затраты производителя и предельную выгоду отдельного потребителя. Покупка общественного блага, однако, приносит доход всем другим лицам, желающим его получить, и для производителя и отдельного потребителя нет способа получить доход, переложив часть издержек на других, в результате частный интерес не учитывает эти дополнительные внешние эффекты. В итоге образуется разрыв между общественными и частными выгодами, а когда величины частных и общественных выгод не совпадают, то рынок бессилен в эффективном размещении ресурсов. Для выхода из этой ситуации А.Пигу предложил использовать систему государственных налогов и субсидий, позволяющих превратить скрытые издержки в явные, чтобы цена отражала внешние эффекты. Не замечая общественных благ, А.Пигу, по сути дела, объясняет дефекты рыночного механизма, расхождения между частными благами и общественными, где общественные блага выступают как крайний случай внешних эффектов.

Рассматривая позицию других авторов, стремящихся определить сущностные черты общественных благ, чаще всего называют коллективный характер потребления исследуемых благ. Р.Дорфман отмечает: «Общественные товары – это те, что потребляются скорее совместно, чем раздельно. Это товар, который волей-неволей загоняет нас в одну лодку. У них нет определенных издержек, которые можно было бы оценить, даже концептуально, в противоположность предметам, потребляемым индивидуально. Следовательно, у них не может быть и снижения предельных издержек» и далее он выделяет еще одну специфическую особенность общественного блага: «ими пользуются, но не потребляют, другими словами их полезность может быть получена без акта приобретения. Факт пользования общественным товаром часто является бессознательным и даже вынужденным»[12].

Здесь подчеркивается то обстоятельство, что выгоды от частных благ как благ индивидуального потребления основываются на их покупке, выгоды от общественных благ общество получает в результате производства таких благ. На основе анализа вышеназванных свойств общественных благ ряд экономистов делает заключение о необходимости выведения главной особенности общественных благ: т.к. нельзя быть исключенным из потребления таких благ, причем все стремятся избежать расходов на их производство, то решение об их производстве на основе коллективных решений принимает государство. Отсюда вытекает еще одно свойство общественного блага: их предложение обеспечивается государством, причем государству неизвестны индивидуальные потребности в общественных благах.

Аспект выделения индивидуальных потребностей в теории «общественных благ» отражает практическую значимость деления рыночных благ на частные и общественные, где общественные блага перестают быть предельно абстрактной дефиницией. Общественные блага связывают, с одной стороны, коллективные потребности, с другой налоговую и бюджетную политику государства. Если рекомендуется переложить на государство производство всех общественных благ, то это тождественно увеличению размеров госбюджета по сравнению с реально существующим за счет, например, национализации частного здравоохранения. Если предпринимается попытка сократить государственное финансирование общественных благ и передать их рынку, это равносильно требованию сократить объем государственных доходов и расходов. То, что государству неизвестны индивидуальные потребности в общественных благах, фиксируется в качестве отдельного специфического свойства, характеризующего сущность общественных благ.

В научной и в теоретической литературе не существует единства мнений в определении специфических свойств общественных и частных благ. Авторы, рассматривающие проблемы теории государственных финансов и общественного сектора, называют как разное количество, так и совершенно различные особенности рыночных благ и варианты их сочетаний. Причем, если для западных ученых характерно выделение одного или двух наиболее значимых свойств благ, производимых в условиях современной смешанной экономики, то у отечественных экономистов наблюдается тенденция к множественности характеристик рыночных благ, которые зачастую перекрывают или совпадают друг с другом.

Перечисление свойств рыночных благ на основе противопоставления черт частных и общественных благ можно представить следующим образом.

Общественные блага характеризуются следующими свойствами: неконкурентностью в потреблении, неисключаемостью из потребления, неделимостью, обладают внешним потребительским эффектом, коллективностью в потреблении, получение полезности от производства, предложение обеспечивается государством, неизвестны индивидуальные потребности, объем индивидуального потребления равен совокупному его предложению, низкая эластичность потребления, закрепленность в пространстве и во времени.

В большинстве экономических источников называют два основных свойства рыночных благ: конкурентность (неконкурентность) в потреблении и исключаемость (неисключаемость) в потреблении, остальные свойства выводятся из вышеназванных или считаются второстепенными. Но на основе выделения двух этих свойств трудно произвести отделение общественных благ от частных. В экономической литературе такие блага получили название «смешанных» благ, т.е. благ, сочетающих в себе свойства как частных, так и общественных благ.

Например, мировой океан с точки зрения мореплавания обладает свойством неконкурентности, но т.к. его рыбные ресурсы ограничены, то их потребление одним пользователем наносит ущерб другим, следовательно, в ресурсной части океан конкурентен, и возможна передача его ресурсов в сферу частного предпринимательства.

Целый ряд благ рассматривается либо как конкурентные, либо как исключаемые, либо как то и другое. Так, услуги образования конкурентны в потреблении. Существуют положительные предельные издержки при обеспечении образования для одного дополнительного лица, т.к. другим уделяется меньше внимания по мере роста числа лиц, находящихся в аудитории. Назначение платы за обучение может исключить возможность для отдельных групп лиц получать образование. Предоставление образования может осуществляться как в частном, так и в государственном секторе, более того есть смысл говорить о промежуточном секторе: частное образование пользуется поддержкой в виде льготного налогообложения, финансирования фундаментальных исследований, субсидий.

Методический подход выделения государственного и частного секторов в переходной экономике, вследствие деления благ на частные и общественные, позволяет говорить о наличии промежуточного смешанного сектора.

Если общественное благо выступает критерием выделения минимально возможных границ общественного сектора, то смешанные блага дают представление о допустимых пределах промежуточного сектора. Смешанные блага зачастую производятся на основе сотрудничества и разделения функций между государственным и предпринимательским сектором, и имеет смысл говорить о минимизации участия государства в их создании и финансировании. Однако нецелесообразным представляется полное самоустранение государства, речь идет об определении оптимальной меры и формы его участия. Для этого необходима четкая оценка, в какой мере рыночное благо можно отнести к «чисто» частному или смешанному. Свойства, характерные для рыночных благ, с трудом поддаются фиксации, обладают разной степенью интенсивности проявления, множественностью и расплывчатостью характеристик, что осложняет подобную оценку.

1.2 Принципы экономической классификации экономических благ

В интерпретации западных и отечественных экономистов неконкурентность и неисключаемость из потребления общественных благ звучат и как свойство, и как особенность, и как принцип исследуемых благ, что свидетельствует о слабой методологической разработанности изучаемой категории. Никоим образом не отвергая и не принижая значимость функционального анализа, позволяющего определить предельные величины, характерные для рыночных благ, осуществим попытку синтезировать данный метод с причинным, и на основе рассмотрения свойств рыночных благ определим экономические принципы классификации рыночных благ. Структурообразующим условием целенаправленного анализа рыночных благ является знание его характерных свойств, позволяющих выделить два крайних его полюса - общественного и частного блага, а также промежуточного - смешанного. Выделение, соотношение, рассмотрение каждого в отдельности и позволили выразить такую сторону предмета, которая обуславливает его различие или общность с другими предметами и обнаруживается в его отношении к ним. Но даже такое знание порождает слабость и расплывчивость доказательств, какое благо отнести к частному, какое к общественному или смешанному. Очевидно, что доказательство наличия или отсутствия специфического экономического принципа, т.е. основного исходного положения рыночных благ могло бы составить решающий аргумент окончательного выяснения вопроса деления рыночных благ, а, следовательно, и секторов в экономике.

Первым принципом, выделяющим общественные блага из среды рыночных благ, можно назвать принцип принуждения, соответственно частное благо будет выделяться на основе принципа убеждения или свободы производства и потребления.

Рыночная система, обеспечивающая добровольную совместную деятельность, опирается исключительно на убеждение при производстве и реализации благ. Субъекты хозяйственных отношений, исходя из имеющихся доходов и в соответствии со своими потребностями, принимают решение о покупке блага определенного качества и в определенном количестве, т.е. обеспечивается свобода потребления. Для других хозяйствующих субъектов характерна свобода производства, т.е. они самостоятельно определяют характер и объем производства благ.

Деятельность производителей и потребителей координируется за счет того, что товары и услуги на рынке обмениваются по ценам, которые устанавливаются свободно в зависимости от спроса и предложения. Координация планов достигается не только в условиях свободного ценообразования, свободы потребления и производства, но и, прежде всего свободы конкуренции, стимулирующей производство таких благ, в которых нуждаются члены общества и которые обеспечивают высокую прибыль при рациональном использовании ресурсов. Особенностью рыночного решения управления является то, что принятие экономических решений становится прерогативой самостоятельных хозяйств. Индивидуальные планы координируются через ценообразование на рынке таким образом, что происходит согласование самостоятельных хозяйств. «Возможность координации через добровольное сотрудничество основывается на элементарном - хотя и часто оспариваемом - тезисе, что из экономической операции выгоды извлекают обе стороны, при условии, что эта операция, добровольна и продумана партнерами. Поэтому взаимообмен может обеспечить координацию без принуждения»[13].

Но координация экономической деятельности посредством рынка возможна лишь в тех случаях, когда речь идет о частных благах. Только по отношению к ним действует принцип свободы производства и потребления. Что касается общественных благ, они не производились бы, если бы существовала только добровольная совместная деятельность, основанная на убеждении, а т.к. члены общества нуждаются в этих благах, то их выбор и производство находятся под влиянием государства, отличительной чертой которого является общепризнанное и исключительное право использовать принуждение. Данная особенность государства предопределяет своеобразие его взаимоотношений с другими субъектами хозяйственной системы. Ресурсы государства, за счет которых идет создание общественных благ, могут формироваться за счет законного, но принудительного изъятия части доходов граждан и организаций. В современном обществе это достигается посредством налогообложения. Принцип принуждения наиболее оправдан при удовлетворении потребностей в чистых общественных благах, т.к. обладая неис-ключаемостью, невозможно заменить издержки принуждения, даже если они велики, затратами, которые позволили бы создать механизм ограничения доступа к данному благу «безбилетника».

Характеризуя блага, предоставляемые государством, Дж. Э. Стиглиц отмечал, что потребление чистых общественных благ «предполагает отсутствие свободы распоряжения. Для многих общественных благ, таких как оборона, это не лишенное смысла допущение, с другой стороны, для таких благ, как телевидение, свобода распоряжения возможна...»[14]. Если появятся лица, стремящиеся удовлетворить потребности в общественных благах на основе добровольного сотрудничества, они не смогут преодолеть проблему положительных внешних эффектов и достичь оптимальной поставки общественных благ. Если государство, например, не в состоянии осуществить призыв на военную службу и собрать налоги на содержание армии, маловероятно, что спонтанно возникнет добровольно пополняемое и финансируемое общенациональное ополчение. Выгоднее зафиксировать четкие принудительно выполняемые обязательства по финансированию вооруженных сил.

Существование таких проблем, а среди них самые существенные - защита индивида и страны от посягательств, делает невозможной опору исключительно на свободные действия рынка. Если отставить в сторону морально-этический аспект, по которому принуждение, выступая антиподом убеждения, ограничивает свободу, всегда выступающую как безусловная ценность, то с помощью принуждения со стороны государства уменьшаются издержки при производстве общественных благ и происходит более рациональное размещение ресурсов. В то же время каждая акция государства, которая опирается на принудительное распределение или перераспределение ресурсов, должна иметь результатом полезность для большинства членов общества. Оптимальной является ситуация, когда каждый, на кого принудительно возлагается обязанность: налог, повинность и т.п., получает адекватную полезность как потребитель общественного блага, для создания которого эта повинность введена. Подобная ситуация складывается не всегда, принуждая население к уплате налогов для ресурсного обеспечения производства общественных благ, государство принуждает всех членов общества вне зависимости от их желания к их потреблению. Индивид, считающий себя пацифистом, вынужден пользоваться услугами национальной армии и, повышая налоги в целях укрепления обороны, государство не предоставит ему льгот, как лицу, считающему достаточным ранее созданный оборонный потенциал. Атеисту в стране, использующей на поддержку церкви часть общественных средств, придется также платить соответствующие налоги, невзирая на религиозные убеждения. Бюджетные расходы на проведение парламентских выборов осуществляются не только за счет политически активных граждан, но и за счет тех, кто равнодушен к политике и даже за принципиальных противников парламентаризма.

Кроме позитивных моментов, таких как развитое гражданское законодательство, высокоразвитая судебная система, безотказные механизмы выполнения контрактных обязательств и т.д., которые обеспечиваются с помощью государственного принуждения, принудительные действия государства имеют и негативные черты, т.к. выделение фиксации и реализации обязательств государства предполагают значительные издержки. Так, требуется разработать налоговое законодательство, организовать и содержать налоговую службу, тратить средства на выявление и преследование уклоняющихся от налогов и т.д. государство должно финансировать содержание общественных благ на основе принципа принуждения, когда издержки и негативные последствия должны уравновешиваются позитивными последствиями. Потери должны уравновешиваться приобретениями для каждого индивида в отдельности и для общества в целом[15]. В противном случае более эффективным окажется использовать принцип убеждения, необходимый при производстве и потреблении частных благ на основе добровольного обмена.

Позиция, по которой невозможно обеспечить общественными благами индивидов на основе частнохозяйственных сделок, соответствует более полной трактовке теории государственных финансов, в отличие от «добровольной теории налогообложения» Н. Викселя, по которой рациональный субъект добровольно жертвует частью денежного дохода, уплачивая налог, ибо он расценивает предельную жертву как минимум равной предельной полезности общественного блага. Критиковавший трактовку финансовых операций с общественными благами как актов добровольного обмена П. Самуэльсон замечал, что многое из того, что фигурирует под названием «теории государственных финансов», исходящая из добровольного обмена - по-видимому, просто сбивает с толку[16].

Он использует концепцию шведских ученых (Викселя и Линдаля), где размеры налогообложения определяют спрос на общественные блага и объем предложения и которую можно взять за основу второго принципа выделения из рыночных - общественных благ, который можно обозначить как принцип жесткости. Т.е. существует жесткая фиксация зависимости финансирования и производства общественных благ от суммы налогов. Этот принцип непосредственно вытекает из первого, т.к. обладая законным правом принуждения, государство имеет возможность извлекать доходы, прежде всего, за счет налогообложения, а способность поставить общественные блага зависит от доходов государства, которыми оно располагает.

Общественные блага предоставляются бесплатно, создается впечатление, что они являются свободными, ничего не стоят. Но удовлетворение потребностей путем налоговых сборов означает соответствующее понижение частного индивидуального потребления или сбережений. Это и использует в своей модели Э. Линдаль. Имея определенный доход, рациональный субъект осуществляет выбор между приобретением частного блага либо общественного путем уплаты налога. Предпочтение в таком выборе зависит от соотношения между индивидуальными оценками полезности частных и общественных благ. Налоговая структура должна строго соответствовать структуре индивидуальных предпочтений общественных благ по сравнению с частными. Э.Линдаль назвал эти предпочтения предельными нормами замещения полезности единицы общественного блага полезностью единицы общественного дохода, который определяет потребление частных благ, т.е. разницы между платой одного индивида и налогом, который платит другой, должна точно совпадать с тем, насколько выше (или ниже) первый субъект оценивает полезность общественного блага, чем полезность денег, по сравнению с аналогичной оценкой второго субъекта.

Получается, что разные индивиды, потребляя общественное благо и, соглашаясь оплачивать, по-разному оценивают его полезность, в зависимости от вкусов и пристрастий. Но общественное благо не может быть предоставлено в меньшем количестве одному индивиду потребления, чем другому. Поэтому при равном финансировании произойдет перераспределение в пользу тех, чья предельная готовность платить ниже. Ведь любое общественное благо может быть произведено лишь за счет уменьшения потребления частного блага. Парето-нейтральными являются лишь такие изменения, при которых полезности уплачиваемых и приобретаемых благ уравновешивают друг друга с точки зрения каждого индивида. Если для отдельного потребителя полезность общественного блага отрицательна, то Парето-оптимизация предполагает выплату ему компенсации. Следовательно, индивидуальные «цены» общественных благ должны жестко дифференцироваться в соответствии с дифференциацией предельных норм замещения. Такие «цены» в идеале могли бы служить основой распределения налогового бремени. Состояние, которое при этом достигалось бы принято называть равновесием Линдаля.

Отсюда можно сформулировать следующее условие: предельная норма замещения частного блага общественным для индивида должна быть равна соотношению цен на обычные блага и налогов, которые индивиды готовы платить за общественное благо. Т.е. существует жесткая зависимость, если общество предпочитает получать больше услуг от государства, тогда оно должно «уплатить» и соответствующую цену в виде налогов. По мере увеличения расходов на дополнительную единицу общественного блага возрастают налоги. Допустим, что за каждую единицу блага индивид платит налоговую цену, равную Р. Тогда сумма, которую он может израсходовать на общественные и частные блага, равна где - общественные блага, С – частные блага, Y - его доход. Если показать на рисунке 1 бюджетное ограничение линией ВВ, то вдоль линии бюджетного ограничения в случае, когда государственные расходы низки, потребление частных товаров будет выше. На рисунке 1 также представлены индивидуальные кривые безразличия между общественными и частными благами. Индивид готов отказаться от некоторых частных благ, если получит больше общественных. При этом количество частных благ, от которых он отказывается, есть его предельная норма замещения. По мере получения большего количества общественных благ количество частных, от которых он готов отказаться в пользу одной дополнительной единицы общественного блага уменьшается, т.е. наблюдается уменьшающаяся предельная норма замещения для данного индивида.

Рис.1. Кривые безразличия и бюджетные ограничения

общественного и индивидуального благосостояния[17]

Наивысший уровень полезности для индивида достигается в точке касания кривой безразличия и линии бюджетного ограничения в точке на рисунке 1. Наклон линии бюджетного ограничения показывает, каким количеством частных благ должен пожертвовать индивид, чтобы получить одну дополнительную единицу общественных благ, что эквивалентно его налоговой цене. Наклон кривой безразличия показывает, какое количество частных благ готов пожертвовать индивид в аналогичной ситуации. По мере уменьшения налоговой цены, линия бюджетного ограничения сдвигается к точке Е. За счет увеличения или уменьшения налога можно выявить кривую спроса для частного блага.

За счет увеличения или уменьшения налога можно выявить кривую спроса для частного блага. На рисунке 2 изображена кривая спроса, соответствующая рисунку 1. Точки Е и Е1 показывают здесь количество общественных благ требуемых при налоговых ценах Р1 и Р2. Кривая спроса определяется как кривая предельной готовности платить. Налоговая цена за общественное благо для индивида устанавливается равной его предельной норме замещения, которая показывает, сколько частных благ он готов отдать за одну дополнительную единицу общественного блага.

Рис. 2. Кривая индивидуального спроса[18]

Так как частные блага - это те блага, которые приобретаются из доходов, оставшихся после уплаты налогов, которые можно представить в виде цены общественного блага, то на основе графиков можно убедиться в реальности принципа жесткости определения границ частного и общественного блага. Используя принуждение при сборе налоговых средств и жестко закрепляя их в качестве «цены» общественных благ, государство, прежде всего, стремится к целостной стабильной политике социальной поддержки и развития общества, т.е. общественные блага заключают в себе принцип социальной значимости. В отличие от этого основой производства частных благ является принцип доходности, или, вернее сказать, принцип предельной доходности. Любой производитель для максимализации своего благосостояния будет расширять тот вид деятельности, где предельный доход превышает предельные издержки, и свергать любой вид деятельности, если предельные издержки больше, чем предельный доход.

Потребитель готов платить за покупку частного блага и получать, таким образом, предельную полезность данного блага. На конкурентном рынке цена блага будет равняться его предельным издержкам производства. Каждый индивид покупал бы такое количество блага, при котором уравнивалась бы предельная полезность блага с его рыночной ценой. Если на общественные блага нельзя назначить цены, то не могут приниматься решения об их производстве и распределении, основанные на принципах рыночной доходности. В основе производства таких благ, как общественная безопасность, социальная обеспеченность здравоохранение, возможность отдыха, образования и т.д. лежат социальные причины. А с развитием технического прогресса особое значение приобретают новые блага, которые можно отнести к общественным. В качестве таковых можно назвать чистый воздух, чистую воду, лесопарковые массивы и т.д. Загрязнение атмосферы и водоемов, недопустимый уровень шума, хищническое использование земли, необходимость устранения продуктов распада сгорания и т.д. становится острой проблемой развития современного общества, требуются немалые государственные расходы для обеспечения здоровой окружающей среды для дальнейшего существования общества.

Чтобы оценить, в какой степени государство может участвовать в финансировании общественных благ, можно использовать принцип социальной значимости на основе сравнения предельного социального выигрыша и предельных социальных издержек. Но если рассчитать социальные издержки возможно, учитывая государственные закупки общественного блага, выплаты субсидий на образование, здравоохранение и т.д., то трудно измерить социальный выигрыш, т.е. на сколько вмешательство государства идет на пользу благосостоянию общества.

Насколько здесь будет эффективен метод сравнения затрат и выгод, применяемый при производстве частных благ? Например, приняты меры для улучшения качества воздуха. Чисто гипотетически можно представить, что первоначальные средства, израсходованные государством на очистку воздуха, приведут к большому положительному эффекту, выраженному в уменьшении накладных расходов на медицинское обслуживание. Но в дальнейшем, переходя к более сложным и дорогостоящим технологиям, будет увеличиваться прирост издержек, связанный с получением каждой последующей дополнительной единицы чистого воздуха. Одновременно общественный выигрыш от улучшения качества воздуха, который вначале был значителен (т.к. вызвал немедленный значительный эффект), сокращается с каждой дополнительной единицей. На рисунке 3 показан допустимый объем регулирования очистки воздуха в точке X, когда предельный социальный выигрыш равен предельным социальным издержкам на улучшение качества.

Рис.3[19]

Теоретически оказывается возможным измерять социальные выгоды и издержки от производства общественных благ. Реально осуществлять их соизмерение труднее. Сложность возникает при оценке значимости того или иного общественного блага, а именно при соизмерении затрат и результатов проектов финансирования общественных благ, т.к. они не являются объектом купли-продажи. Если обратиться к используемому примеру об очистке воздуха, то результатом становится улучшение человеческой жизни, ее сохранение. Но этот же результат возможен и при улучшении состояния дорожной сети, уменьшающему число аварий, и совершенствование медицинской помощи и т.д., здесь, видимо, неправомерно давать денежную оценку издержкам и выгодам, соизмеряя сохраняемые жизни с затрачиваемыми ресурсами, а также - с результатами работы музеев или расширения троллейбусной сети. В данных рамках затраты и результаты могут оцениваться в натуральной форме. Т.к. результатом деятельности индивидов, связанных с общественными благами, выступает экономическое равновесие, сохранение и защита эстетических ценностей, памятников культуры, увеличение продолжительности жизни, рост творческого потенциала личности, то используются такие показатели, как продолжительность жизни, степень экологической загрязненности, сокращение потерь времени и т.д.

Для достижения этих показателей используют политический, а не рыночный механизм принятия решений. В демократических обществах это происходит на основе мнения большинства. Рядовой потребитель выражает и защищает свои интересы в качестве избирателя, обнаруживая предпочтения с помощью голосования. Но и здесь возникают трудности нахождения оптимального решения: одна группа избирателей может предпочесть расширение образования, другая здравоохранения, третья считает необходимым выделение средств на окружающей среды, все социальные услуги в целом конкурируют с затратами на внешнюю и внутреннюю безопасность. Получается, что общественные блага соперничают не только с частными, но и между собой. Кроме того, каждое решение о предоставлении общественного блага касается благосостояния всех членов общества, а в принятии решения смогут участвовать не все члены общества, поэтому решение о предоставлении общественных благ передается государственным органам в соответствии с мнением большинства. Здесь также возникают сложности, связанные с несовершенством уже политического процесса.

Мерой, позволяющей охарактеризовать степень настоятельности общественного блага, и может выступать социальная значимость блага. Какую оценку может получить колоссальное расширение военных программ в мирное время зависит, от ориентации государства на определенный момент. Государство может дать оценку общественного блага, адекватную предпочтениям данного общества. Такую оценку можно дать только с погрешностями, но даже приблизительные способны принести значительную пользу.

На основе сказанного выше можно сделать следующий вывод. Определение потребностей в общественных благах остается важнейшей не до конца разрешенной проблемой мировой экономической теории и практики. Государство, призванное, прежде всего, обеспечивать экономически эффективное удовлетворение потребностей своих граждан в этих благах, может руководствоваться следующими принципами выделения общественных благ из числа рыночных: 1) принцип принуждения; 2) принцип жесткости; 3) принцип социальной значимости. Отсюда «общественные» блага выступают как блага, обнаруживающие свою аллокационную неэффективность в рамках рыночного сектора, что необходимо требует формирования ресурсов на их производство за счет принудительного участия государства, обеспечивающего жесткую зависимость объёма и структуры общественных благ от величины налоговых поступлений и определяющих их социальную значимость. Выделение общественного блага позволяет приблизиться к решению рассматриваемой проблемы и определить границы как государственного, так и рыночного секторов

[1]Гайдар Е. Построить Россию: три статьи. – М., 1994. – С.26

[2] Блауг М., “Экономическая мысль в ретроспективе”, Москва, Дело Лтд, 1994г.

[3] Эконов “Антология экономической классики”, Москва 1993г.

[4] Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.:Петроком, 1993

[5] Райтмен П. Трудный путь к рыночной экономике реальности и иллюзии // Мировая экономика и международная экономика. – 1996. - № 5. – С. 65

[6] Бетке Питер Банкротство политэкономии и правовое регулирование на Востоке и Западе. От плана к рынку / Под ред. Л.И Пияшсвой и Дж. А. Дорна. - М. , 1993. - С. 300.

[7] Мортиков В. К вопросу о сущности и тпологии международных общественных благ //Вопросы экономики – 2005. - № 3. – С. 28

[8] Олсон Мансур. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп. – М.: ФЭИ, 1995. – С.12-13

[9] Там же. – С. 18

[10] Мusgrave R. Pablik Finace in Theory and Praktice. – 1989. – P. 77

[11] Пигу А. Экономическая теория благосостояния /Общ. ред. С.А. Аукуционска. – М.: Прогресс, 1985. – С. 89

[12] Dorfman R. Publik Ekonomics. M. Y., 1969. – P. 249-250

[13] Фридмен Милтон. Капитализм и свобода //ЭКО. – 1991. - № 7. – С. 19

[14] Аткинсон Э.Б., Стиглиц Дж.Э. Лекции по экономической теории государственного сектора. – М.: Аспект-Пресс, 1995. – С. 654

[15] Варнавский В. Партнерство государства и частного сектора: теория и практика // Мировая экономика и международные отношения. - 2002. - №7 – С.15

[16] Патрон А.П. Государственное хозяйствование в США в начале XXI века // США – Канада.-2004.-№1.-С.8

[17] Стиглиц Дж. Ю. Экономика государственного сектора. – М.: МГУ: ИНФА-М, 1997. – С. 134

[18] Стиглиц Дж.Ю. Экономика государственного сектора. – М.: МГУ: ИНФА-М, 1997. – С.

[19]Карлсон Роберт Б. Что знают экономисты. Основы экономической политики. – М., 1995. – С.185