Чань-буддизм представляет собой одно из наиболее интересных явлений не только в восточной, но и в мировой религиозной традиции. Чань - это китайское название, хотя в мире оказалось более широко распространено японское прочтение иероглифа, обозначающего это направление буддизма, - Дзен.

В истории религии Дзен уникален во многих отношениях. Его доктрины в теоретическом виде могут показаться, по меньшей мере, странными. Но они представлены таким образом, что только посвященные, посредством долгой тренировки, действительно достигшие прозрения на этом пути, могут понять их подлинный смысл. Для тех, кто не обрел этого проникновения знания, т.е. для тех, кто не испытывает Дзен в повседневной деятельности, его учение или, скорее, изречения, принимают непонятный и даже загадочный смысл.

Многие считают Дзен абсолютно абсурдным и бессмысленным, или намеренно запутанным с целью скрыть его глубокие истины от непосвященных. Однако последователи Дзен говорят, что кажущиеся его парадоксы возникли потому, что язык человека является плохим средством для выражения глубочайших истин. Истины эти не могут быть превращены в предмет, умещающийся в узкие рамки логики. Они должны быть пережиты в бездонной глубине души, после чего впервые станут осмысленными.

Большинство затруднений, возникающих при изучении дзен-буддизма, связано, в основном, с незнанием китайского мышления. Существует распространенное мнение, будто бы "восточный склад ума" представляет собой нечто мистическое, иррациональное и непостижимое. Однако английский исследователь Р.Х.Блис показал, что основные прозрения Дзен носят универсальный характер.

Фундаментальное влияние Дзен на культуру Японии, одной из самых развитых в настоящее время стран мира, и рост его влияния на культуру других стран заставляет признать важность и актуальность изучения идей дзен-буддизма для понимания путей развития философской мысли.

Целью данной работы является рассмотреть основные идейные принципы дзен-буддизма, охарактеризовать его влияние на японскую национальную культуру, отличающуюся глубокой символичностью, а также показать значение философии дзен-буддизма для европейской культуры ХХ века.

1. Китай в начале VI в. и возникновение дзен-буддизма

Дзен (яп., кит. - чань от санскр. дхьяна, т.е. "медитация") - одна из наиболее влиятельных буддийских школ в Японии. Согласно традиции, это учение пришло из Индии, но в действительности оно возникло в Китае в начале VI в. н.э., впитав в себя элементы многих буддийских направлений: мадхъямиков, йогачаров, Хуаянь-цзун; несомненно, некоторое влияние на идеи чань оказал даосизм.

Считается, что учение Чань распространил в Китае в VI в. индийский монах Бодхидхарма. Считается, что Бодхидхарма прибыл в Китай из Южной Индии около 520 г. На вопрос принявшего его известного покровителя буддизма императора Уди из династии Лян, как будут оценены его заслуги (строительство монастырей и храмов, копирование сутр, предоставление буддистам льгот и пожертвований), Бодхидхарма ответил, что все эти деяния ничего не стоят, все суть прах и суета. После беседы с императором Уди, разочаровавшись в неверном понимании основных принципов буддизма, Бодхидхарма удалился в монастырь Шаолинь на горе Суншань, где провел девять лет в неподвижной медитации перед стеной [2, c. 47].

С именем Бодхидхармы связывают многие легенды: о создании им "шаолиньского стиля" самообороны, о появлении в буддийских монастырях традиции чаепития и др. Например, одна из легенд рассказывает, что патриарх во время медитации в монастыре Шаолинь погрузился в состояние глубокого самосозерцания и однажды он заснул. Проснувшись, Бодхидхарма в гневе на самого себя вырвал себе ресницы и бросил их на землю. Их подобрал сам Будда, посадил в землю, и из них выросли кусты ароматного чая, который пьют буддисты в периоды долгой медитации, взбадривая сознание. Именно отсюда, по преданию, берет свой смысл чайная церемония.

С начала IV в. история Китая в течение двух с половиной веков протекала в условиях разделения страны на северную и южную части. Это обособление является одним из стержневых моментов истории Китая начала VI в.

В политическом плане отмеченное разделение проявлялось наиболее ярко. Север страны был превращён в арену вражды быстро сменяющих друг друга царств и мини-империй, основывавшихся, как правило, некитайскими племенами и народами. Борьба северных аристократов, бежавших на юг из-за постоянных войн, и представителей южных китайских влиятельных кланов ослабляла двор и государство, вела к милитаризации страны, усилению роли армии во внутриполитической жизни. Распри и междоусобицы, восстания и смены придворных клик шли почти беспрерывно [6].

Раздробленность страны не могла не сказаться на экономической жизни страны. От войн и междоусобиц больше всего к началу VI в. пострадали наиболее процветавшие прежде центральные районы. Войны сопровождались уничтожением городов, разграблением накопленных запасов, угоном и пленением населения, гибелью людей, влекли за собой голод и эпидемии. Однако вряд ли можно однозначно говорить об экономическом упадке Китая в начале VI в. Приходившие к власти правительства в целях налаживания поступления средств в казну в большей или меньшей степени занимались организацией хозяйства. Трудные, смутные времена, переживаемые страной, принуждали их искать наиболее отвечавшие нуждам момента формы такой организации [6].

Политические и экономические события привели к тому, что в начале VI в. продолжали происходить глубокие перемены в социальной структуре. Разложение имперского порядка, а также вторжение кочевых народов приводили к определенной архаизации общественной организации и углублению распада общества на обособленные местные сообщества. Находясь на более низкой, чем Китай, стадии общественного развития, многие приходившие сюда кочевые народы приносили с собой и более примитивные общественные институты, более жесткие методы управления и эксплуатации китайского населения. Целые районы или части страны становились своего рода добычей, военным трофеем различных полководцев и группировок кочевой знати [6].

Укрепление замкнутости местных сообществ явилось прямым следствием ослабления централизации власти, натурализации хозяйства и военизации внутриполитической жизни страны.

Характерной чертой общественной жизни в Китае в начале VI в. являлось глубокое социальное неравенство.

В начале VI в. Китай продолжал переживать кардинальные, имевшие далеко идущие последствия перемены в своем этническом развитии, тесно связанные с политическими изменениями. Войны и вторжения иноземных племён вызывали отток и перемещение населения, смешение и противоборство этнических групп и культур.

Несмотря на политическую нестабильность, в начале VI в. в Китае продолжала развиваться материальная и духовная культура, накапливаться научные знания. Продолжали также расширяться представления об окружающем мире, в частности, о странах Юго-Восточной Азии, пополнялась новыми знаниями историческая наука, совершенствовалось право.

В начале VI в. продолжалось "завоевание" Китая буддизмом. Росло количество монастырей и монахов, при храмах появлялись общины мирян, переводился на китайский язык обширный буддийский канон, продолжали появляться оригинальные китайские буддийские сочинения. С начала VI в. буддизм завоевал положение государственной религии в южной империи Лян. Монастыри, пользуясь покровительством властей, не только являлись в начале VI в. центрами образования, но и приобретали значительные земельные владения, накапливали богатство.

В искусстве и литературе прослеживались большая утонченность, аристократизация, мощное влияние буддийской идеологии и активное проникновение иностранных культурных достижений. Вырабатывались и закреплялись новые эстетические представления в живописи. Под сильным и непосредственным воздействием буддийской традиции происходило становление китайской скульптуры как самостоятельного вида искусства.

Несмотря на всю сложность политической ситуации в начале VI в., не прекращались дипломатические связи и культурные контакты Китая с отдаленными странами.

Значимость и многогранность обрисованных перемен, которые начались в Китае несколько веков назад и продолжали происходить в начале VI в., позволяют назвать этот период в истории Китая переходным. Радикальность произошедших и происходивших сдвигов подтверждается эпохальными переменами в идеологии и мировоззрении китайцев.

Таким образом, китайское общество начале VI в. представляет собой неоднородную и весьма сложную картину. Однако именно эта пестрота и является показателем переходности периода, когда появился чань-буддизм.

2. Идейные принципы дзен-буддизма

В Китае расцвет дзен-буддизма приходится на время правления династии Тан (618-907). В это время первоначально относительно однородное учение после шестого патриарха Хуэйнэна разделилось на "пять домов и семь школ", дробление которых продолжалось и в дальнейшем. В это время жили такие прославленные наставники Дзен (Чань), как Мацу Даои, Байчжан Хуайхай, Хуанбо Сиюнь, Линьцзи Исюаньи и другие.

Центральная и наивысшая цель религиозной практики в традиции Дзен - сатори ("пробуждение"). "Сатори - это душа Дзен, и без него нет Дзен", - пишет японский исследователь буддизма Д.Т.Судзуки. Сатори присущи некоторые важнейшие черты:

Иррациональность, необъяснимость, непередаваемость.

Интуитивное проникновение в сущность природы.

Ощущение необычности состояния сатори.

Невыраженность сатори в цвете, запахе, звуке, образе. Д.Судзуки отмечает, что сатори приходит в сером цвете, без запаха и в крайне непривлекательной обстановке.

Испытание чувства восторга, как результата реализации чего-то неосознанного.

Краткость, внезапность, мгновенность сатори.

Дзен различает "малое сатори", то есть неполное и неокончательное, когда истинное понимание природы вещей только приоткрывается на короткий момент, и "большое сатори", ведущее к духовному преображению [2, c. 224-225].

Так в чем же состоит сущность сатори? Например, Кайтен Нукарийя, профессор буддийского колледжа SO-TO в Токио пишет о просветлении следующее: "Освободив себя от ложного понимания, Я, мы далее должны пробудить нашу внутреннюю мудрость, чистую и священную, называемую мастерами Дзен Умом Будды [...]. Это - священный свет, внутренний рай, ключ ко всем моральным сокровищам, источник всех влияний и власти, обитель доброты, справедливости, [...] человечности и милосердия, мера всех вещей. Когда эта внутренняя мудрость пробудится, мы становимся способными осознать, что каждый из нас идентичен в духе, в сущности, в природе с универсальной жизнью или Буддой, что все люди лицом к лицу с Буддой, что каждый окружен изобильной милостью Священного, [...] что Он дарует ему новые способности, что Он определяет его миссию, и что жизнь - [...] священный храм Будды, Чистая Земля, где каждый может наслаждаться блаженством Нирваны. Тогда [...] нас больше не беспокоят гнев и ненависть, не сотрясают злоба и амбиции, не жалят обиды и жалость, не переполняют меланхолия и разочарование и т.д.".

Суть учения Дзен заключается в том, что для обращения к Богу нужен не разветвленный и развитый культ, а соответствующее духовное состояние человека.

Поиски религиозной истины, по этому учению, состоят не в изобретении культовых ухищрений, не в молитвах, заклинаниях и обрядах. Дзен считает, что истину высказать человеческим языком невозможно, слово бессильно перед глубиной истины, интеллект не может проявить себя в словах, нужно внутреннее понимание без слов. Истина - в поисках внутреннего общения с божеством. Для этого необходима внутренняя сосредоточенность, которая приведет к внезапному озарению. Такое сосредоточение получило название медитации, дхьяны.

Дзен-буддизм предлагает разные формы дхьяны, и это уже дело культовой психотехники. Необходимым фактором успешной дхьяны Дзен считает соблюдение высокой нравственности, гуманизма, ответственности перед обществом, старательной работы, стремление к миру и т.п. Это, безусловно, положительные черты дзен-буддизма.

Большое внимание уделяется в Дзен проблемам психотренинга, для чего используются, прежде всего, практики дзадзэн ("сидячая медитация", требующая от адепта, сидящего в "позе лотоса", полного избавления от каких-либо мыслей и образов [2, c. 111]) и коан. Коаны - истории из жизни чаньских патриархов, которые учитель предлагал ученику в качестве интеллектуальных задач, содержащие, как правило, элементы парадоксальности [2, c. 147] и ставящие под сомнение возможность рационального мышления. Ум человека, по мнению дзен-буддистов, заменит внезапное озарение, которое может быть высказано в словах, но без соответствующего смысла, так как этот смысл понятен лишь самому озаренному.

Дзен признает реальность феноменального мира, но воспринимает его как неистинный, иллюзорный, "ничто" (му). Только при помощи медитации можно постичь свою изначальную природу, которая есть не что иное, как "сущность будды" (буссё), достичь пробуждения (сатори) и после этого постичь истинную природу вещей, увидеть их сокровенную суть и осознать свою причастность ко всему сущему [2, c. 113].

Согласно Дзен, каждый момент жизни "содержит сам себя и неподвижен". "Прошлое находится в прошлом и не проистекает из настоящего. Настоящее находится в настоящем и не проистекает из прошлого"

Из учения Хуаянь Дзен позаимствовал идею о тотальной взаимосвязи общего и частного, что выражается принципом "все в одном, одно во всем". Дзен не признает существования вселенского Будды, считается, что он наличествует в каждом индивидууме, который в свою очередь тождествен абсолюту и является вместилищем неограниченных возможностей. Существование в мире каких-либо принципиальных оппозиций есть порождение "замутненного" сознания. В действительности же между субъектом и объектом, нирваной и сансарой, жизнью и смертью, знанием и невежеством не существует никакой разницы. "Пробужденное" сознание приравнивается к "безмыслию" (мунэн), а мир предстает для него недвойственным (фуни). В то же время Дзен подчеркивает важность активного отношения к миру, реализации в нем творческой энергии. Дзен не приемлет крайнего аскетизма: человеческие желания должны не подавляться, а направляться в духовные сферы. Сокровенные истины, считают последователи Дзен, передаются не через буддийские трактаты, а "от сердца к сердцу", от учителя к ученику [2, c. 113-114].

Следует также отметить, что дзен-буддизм не осуждает практическую нерелигиозную деятельность, как это делают многие буддистские школы. Наоборот, он старается использовать достижения психотехники для чисто практических действий человека, для его непосредственного существования в реальном мире.

В настоящее время Дзен не является самой массовой школой японского буддизма, но продолжает сохранять довольно прочные позиции. Число приверженцев Сото-сю оценивается в 7 млн, Риндзай-сю - в 3 млн человек. Монастыри и центры по изучению Дзен существуют в США и Западной Европе (Франция, Англия, Германия и др.) [2, c. 116]. Общины дзен-буддизма есть и в Украине.

3. Влияние дзен-буддизма на развитие японской национальной культуры

Буддизм пришел в Японию из Китая еще в VI в., но буддийское влияние из Китая имело место и в дальнейшем. И когда в период династии Сунь (X-XIII вв.) в Китае стал интенсивно развиваться чань-буддизм, это почувствовалось и в Японии.

Чань-буддизм (в Японии, как говорилось ранее, он получил название дзен-буддизм) появляется на арене японской религиозной жизни в период Камкура, когда буддизм интенсивно распространяется, глубоко проникает в японскую национальную культуру и начинает определять ее специфику. Безусловно, Дзен не мог соревноваться с пропагандой буддизма Нитиреном, который сразу получил наиболее распространенную поддержку в низах. Дзен стал достоянием для самураев, интеллигенции, городского населения. Известные два его проповедника в Японии: Ейсай (1141-1215) и Доген (1200-1253). Идейное содержание их учений: отрицание познания рациональным путем и передачи знания через слово, поиски познания в мистическом озарении.

В японском Дзен есть существенное отличие от китайского: он ввел китайскую теорию в практику японской жизни в соответствии с социальной ситуацией в стране и национальным менталитетом японской нации. В средневековой Японии Дзен стал практической идеологией людей труда, он был методом деятельности. Это обеспечило ему успешное приспособление к буржуазному стилю жизни в XX ст. [5, c. 281].

Сначала Дзен в Японии распространился в варианте школы Риндзай, потом - Сото, еще позднее - Обаку. Они отличались между собой методикой достижения просветления - сатори. Так, школа Сото акцентирует внимание на суровых правилах поведения. Во время упражнений по достижению сатори желудок твой должен быть ни пустым, ни полным, регулируй часы сна; каждый день мойся, не думай ни о хорошем, ни о плохом; не думай ни о прошлом, ни о будущем, настоящее - это твоя вселенная и т.п. Это психологический тренинг и сосредоточение на одной мысли: ты вне действительности, сам в себе, ничего, кроме тебя, в мире нет, есть только твои внутренние чувства. Его можно назвать интеллектуальным ограничением, угнетением интеллекта ради достижения особого психологического состояния [5, c. 281-282].

Школа Риндзай главным методом достижения сатори считает упражнения на коаны. Они должны заставить отойти от рационального логического мышления и полагаться лишь на интуитивную реакцию. Интеллект здесь совсем не нужен, истина должна быть угадана и при этом непонятная другим. Истина придет со временем. Вне учения Дзен слова не в состоянии передать истину, она может быть лишь прочувствованной.

Существует еще один метод достижения сатори - это настойчивая работа и созерцание природы. Можно утверждать, что и первое, и второе действительно имеют психотерапевтическое значение. Так что использование их для достижения сатори целиком оправданное.

Распространение влияния Дзен послужило причиной появления при многих синтоистских храмах и монастырях специальных школ для изучения методов достижения сатори. Они построены на принципах полнейшей изоляции от мира, жестокой дисциплины и сурового режима. Они послужили образцом для современных школ дзен-буддизма, которые возникли как следствие моды на Дзен в Европе и Америке [5, c. 282].

Следует отметить, что начало распространения Дзен в Японии совпало с переходом власти в руки самурайского военного сословия, которое остро нуждалось в собственной идеологии. Кажущаяся простота философии Дзен больше импонировала вкусам и запросам малограмотных самураев, чем сложные философские концепции таких школ, как Тэндай-сю и Сингон-сю. Одновременно через посредство Дзен самураи получали возможность приобщиться к китайской культуре, которая удовлетворяла их в значительно большей степени, чем предельно эстетизированная национальная культура, культивировавшаяся в придворной среде.

Сёгунское правительство осознало возможность использования Дзен в качестве интегрирующего социального фактора и постаралось подчинить монастыри дзен-буддизма правительственному контролю. По существовавшему в Китае образцу была создана иерархическая система "пяти гор и десяти храмов" (годзан дзиссацу), в которую включались почти все монастыри Риндзай. Храмы Сото, расположенные преимущественно в провинциях, не входили в эту систему (за исключением подшколы Ванси) и поэтому обладали большей степенью внутренней свободы [2, c. 115].

Наивысший расцвет Дзен в Японии приходится на XIV-XV вв., когда дзенбуддийские монахи выступали в роли советников и наставников при сёгунском и императорском окружении. Монастыри годзан были крупными центрами культурной деятельности, там возникла богатейшая литература дзен-буддизма на китайском языке - годзан бунгаку ("литература пяти гор"). Наряду с жизнеописаниями и "записями речей" известных наставников и философскими трудами, значительное место занимает в ней поэзия, где глубокие философские изречения излагаются в изящной форме. Крупными представителями этой литературы являлись: Кокан Сирэн (1278-1346), Тюган Энгэцу (1300-1375) и др. [2, c. 115, 208]. Влияние Дзен нашло также выражение в появлении жанра философского и эстетичного намека в поэзии.

На протяжении эпохи Муромати (1333-1568) Дзен в основном оставался достоянием людей образованных, независимо от того, к каким социальным слоям они относились. Некоторые проповедники пытались распространить идеи Дзен и в среде простого народа, для чего отказывались от китайского языка в пользу японского. Наиболее рано эта тенденция проявилась в направлении Сото, где уже Доген создавал свои сочинения на японском языке.

Дзен содействовал распространению монохромной живописи. Изображение, основу которого составляют чувство, эмоции, краски, стало символом чисто духовного восприятия действительности с помощью максимально абстрагированного рисунка, и вдобавок выполненного в одном, большей частью черном цвете. Главными сюжетами такой живописи были религиозные. В XV в. Дзен отошел от религиозной тематики.

Дзен способствовал изготовлению в живописи так называемого философского пейзажа: простой и лаконичный в синтезе гармонии и красоты, он вместе с тем был большей частью фантазией художника, абстрактной композицией реальных вещей. Философский пейзаж Дзен выступает антитезой реалистического искусства.

Наиболее характерным стилем японского пейзажа, развивавшегося под воздействием Дзен, был стиль «одного угла», которому положил начало Ма Юань (1175-1225). Этот стиль выразился в лаконичности изображения. Так, чтобы вызвать у человека чувство необъятности моря достаточно в углу полотна поместить качающуюся на волнах одинокую лодку, а чтобы изобразить осень, достаточно показать одинокую птицу, сидящую на голом сучке дерева. Одинокая лодка, птица и безжизненный сучок заставят человека обратиться к своему внутреннему Я, ощутить вечность мира и свое малое место в его величии.

Повлиял Дзен и на архитектуру, в частности, парковую. В Японии появились сады камня, которые побуждали к молчаливому созерцанию, стимулирующему самопознание. Архитектура садов и парков, так же как и специфически японские живопись и поэзия, имела своим назначением вызывать у человека ощущение красоты в обычном, простом, каждодневном. Японцы приучились видеть в каждом ручье, отдельно стоящем дереве, камне скрытую душу жизни. Важным элементом влияния дзен-буддизма стала также архитектура чайных домиков, объединенная с изысканной церемонией японского чаепития.

Следует сказать и о том, что воспитательная практика Дзен была использована в системе подготовки самураев средневекового рыцарства с его культом насилия и разбоя. Дзен стал религиозно-философской основой самурайского кодекса морали бусидо - "путь воина", который обеспечивал специальную боевую подготовку отборочных феодальных войск, которые сыграли значительную роль в межфеодальных войнах средневековья и в войнах следующих эпох в Японии.

Эти и другие аспекты влияния Дзен на японскую культуру свидетельствуют о больших потенциальных возможностях религии в становлении национальных аспектов цивилизации. Английский исследователь буддизма в Японии Ч. Элиот школу Дзен назвал наиболее японской из всех течений буддизма в Японии.

4. Дзен-буддизм и европейская культура ХХ века

В XX в. благодаря усилиям, прежде всего, Д.Т.Судзуки (1870-1966) Дзен стал достоянием западной культуры. Многие западные философы, теологи, писатели, художники, психиатры, музыканты проявляли интерес к Дзен и пытались приспособить его идеи к собственному творчеству. Отголоски Дзен можно обнаружить в произведениях Г.Гессе, Дж.Сэлинджера, Дж.Кержака, в поэзии Г.Снайпера и А.Гинсберга, в живописи В. ван Гога и А.Матисса, в музыке Г.Малера и Дж.Кейджа, в философии экзистенциалистов, в трудах по психологии К.Г.Юнга и Э.Фромма [2, c. 116].

В конце 50-х гг. ХХ в. дзен-буддизм охватил широкие круги интеллигенции и студенчество, а через десятилетие - мелкобуржуазные слои Западной Европы. Творческая интеллигенция связала с дзен-буддизмом надежды на духовное обновление, на получение полноты бытия, непосредственно свободы. Разнообразные течения битников и хиппи видели в нём идейное оправдание морального нигилизма, бытовой распущенности, полного неуважения к социальным обязанностям. Простые обыватели пытались в этом модном течении найти эффективный способ психотерапии, способный ослабить давление "безумного мира", а также альтернативу кризису европейской культуры [4, с. 103].

Дзен-буддизм оказал сильнейшее воздействие на европейцев, прежде всего возможностью "мгновенного" достижения просветления и отсутствием продолжительных практик, направленных на самосовершенствование. Именно устремленность "внутрь" дзен-буддизма, интерпретированная европейским мировоззрением, легла в основу движения хиппи.

По мере ослабления позиций рациональной философии и науки и роста интереса к внутреннему миру человека, интерес к дзен-буддизму перерастал из простого увлечения экзотикой в образ жизни, позволяющий человеку бросить вызов проблемам современного мира.

Среди философов ХХ века, чьи представления близки к философии Дзен, можно выделить, как было сказано выше, экзистенциалистов. Экзистенциалисты, так же как и дзен-буддисты, интересуются, прежде всего, внутренним миром человека. Как и дзен-буддизм, экзистенциализм не признает абсолютной истины вне человека: "Истину нельзя знать - в истине можно быть или не быть”. Представитель экзистенциализма немецкий философ М.Хайдеггер, внимательно изучавший труды Д.Судзуки о Дзен, утверждал, что нашел в Дзен все, что хотел выразить в своих сочинениях.

Как было показано в третьей главе данной работы, в культуре Японии дзен-буддизм играл роль философского основания искусства. Вместе с тем, трудно переоценить влияние философии Дзен на творчество европейских символистов и постимпрессионистов.

Непосредственную связь с искусством Дзен можно найти в творчестве Винсента ван Гога и Анри Матисса. "Живая" линия рисунка В. ван Гога сделала бы честь любому японскому художнику тушью. В Арльский период своего творчества В. ван Гог копировал японские гравюры, рисовал портреты и автопортреты в японском стиле. Художник говорил, что стал смотреть на мир "японскими глазами", что "хотел понять, как чувствует и рисует японец". В его картинах присутствует очеловечивание природы, характерное для Дзен, глубокое взаимопроникновение всех элементов окружающего мира.

Эстетический постулат А.Матисса "точность не есть правда" соответствует постулату Дзен о неописуемости реальности. А.Матисс следует внешним сторонам японской эстетики, таким как орнаментальность и условность рисунка, лаконичность цвета, использование выразительности белого фона. "Белая страница привлекает внимание читателя не меньше, чем текст", - писал А.Матисс.

Произведения ван Гога и Матисса, как и искусство великих чаньских мастеров, отличает естественность - свойство, относительно редкое в искусстве первой половины ХХ века и присущее только нескольким прекрасным художникам. Эта естественность обусловлена предельной правдивостью этих художников - они не знали конформизма, раздвоенности мировоззрения и искусства, слова и дела.

В западной литературе ХХ в. влияние Дзен приводило в большинстве случаев к мистицизму или психологизму. Наиболее яркий пример первого - творчество Германа Гессе, хорошо знавшего большинство восточных учений, в том числе и Дзен. Персонажи его романа "Игра в бисер" пользуются методами Дзен обучения через переживание.

Достаточно яркий отклик нашёл дзен-буддизм и в американской литературе. Джером Сэлинджер и Ричард Бах отмечают в Дзен непредвзятость и искренность восприятия, которой наделяют своих любимых персонажей. Оба писателя считали себя последователями Дзен, по крайней мере, на некоторых этапах своей жизни. Дж.Сэлинджер воспевает как высшую ценность детскость и непосредственность, презрение к "правилам", пронизывающим всю жизнь "взрослых". Р.Бах сосредотачивается на иллюзорности всех знаний о мире и предлагает человеку творить свою собственную реальность из глубины своего сознания. Эгоизм такого подхода глубоко импонирует западной традиции.

Итак, забывая о том, что для дзен-буддизма реальность - это не только следствие, но и единое целое с субъектом, большинство западноевропейских и американских последователей дзен-буддизма ХХ века видят в нём средство противопоставить себя миру.

Заключение

Таким образом, учение Дзен об особых путях проникновения в суть мира в своей основе ориентируется не на его реальное познание, а предоставляет самому познавательному процессу мистический характер.

Не являясь логической философской системой, дзен-буддизм, тем не менее, предпринимает попытку объяснить все стороны жизни и предлагает путь достижения того, что он считает высшими ценностями в согласовании со своим представлением о реальности.

На протяжении всей своей истории Дзен оказывал сильнейшее влияние на многие сферы японской культуры и традиционной эстетики, что нашло яркое отражение в таких национальных искусствах, как монохромная живопись, икебана, чайная церемония, каллиграфия, искусство разбивки садов, разные виды военных искусств, японская поэзия и драма. Простота, естественность, спонтанность и гармония - эти эстетические принципы не только стали неотъемлемыми чертами японского искусства, но и во многом определяли отношение к жизни для японцев. Многие выдающиеся мастера литературы и искусства Европы были воспитаны на парадоксах, коанах и идеях дзен-буддизма.

Возвращаясь к японскому средневековому дзен-буддизму, можно сказать, что он, в условиях своеволия и насилия политической жизни того времени, нашел свое место в духовной жизни общества как оправдание этого своеволия и насилия. Дзен сделал свой взнос в идеологию средневековой Японии.

Многие положения учения Дзен вызывают вопросы, как с точки зрения гуманизма, так и с позиций здравого смысла. Но, с другой стороны, и здравый смысл, и гуманизм также в течение многих веков пытались и не смогли разрешить многие философские проблемы человечества.

Дзен-буддизм многоцветен и бесконечно разнообразен, как сама жизнь человека. Просветление - всегда ожидаемое и все же вечно неожиданное - рождалось не только из долгих сеансов "сидячей медитации", но и из особого мистического опыта жизни. И при этом не важно, каким делом заниматься, важно - как, с каким внутренним переживанием, в каком состоянии сознания. Если это состояние найдено верно, тогда вся жизнь должна превратиться в произведение искусства, в вечное, виртуозное жизнетворчество: "жизнь в вечно длящемся сегодня".

Положительные и притягательные стороны дзен-буддизма можно резюмировать словами А.Уотса: "В нем есть непосредственность, яркость и юмор, и ощущение красоты, вызывающие одновременно раздражение и радость. Но прежде всего - у него есть способ обратить ум внутрь себя и преобразовать самые тягостные проблемы человека в вопросы типа "Почему это мышь, если она крутится как волчок?" В основе этого подхода существует сильное, но абсолютно несентиментальное сострадание к человеческим существам, страдающим и умирающим от самой попытки сохранить себя".

Литература

1. Буддизм: история и культура: Сб. ст. / Отв. ред. Ветроградова В.В. - М.: Наука, 1989. - 227 с.

2. Буддизм: Словарь / Абаева Л.Л., Андропов В.П., Бакаева Э.П. и др.; Под общ. ред. Жуковой Н.Л. и др. - М.: Республика, 1992. - 287 с.

3. Васильев Л.С. История религий Востока (религиозно-культурные традиции и общество). - М.: Высшая школа, 1983. - 368 с.

4. Калінін Ю.А., Харьковщенко Є.А. Релігієзнавство: Підручник. - К.: Наукова думка, 2002. - 352 с.

5. Лубський В.І., Лубська М.В. Історія релігій: Підручник. - К.: Центр навчальної літератури, 2004. - 696 с.

6. http://www.history.rin.ru