Формы вины

Формы вины

ПЛАН

Введение

1. Общая характеристика субъективной стороны преступления и понятие вины

2. Формы вины.

3. Двойная вина

Заключение

Введение

Такое понятие теории уголовного права как формы вины занимают в ней

одно из важнейших мест. Например, они имеют большое значение для

квалификации преступления, позволяя оценить степень общественной опасности

однородных преступлений (например, умышленное убийство и убийство по

неосторожности). Также они разграничивают преступления, сходные по объекту,

влияют на индивидуализацию наказания, в сочетании со степенью общественной

опасности деяния служат критерием законодательной классификации

преступлений (к особо тяжким, например, относятся только умышленные

преступления). Форма вины влияет на назначение вида исправительного

учреждения для отбытия наказания в виде лишения свободы, а также на условно-

досрочное освобождение. Умышленная форма вины влияет на признание рецидива

преступлений.

Все вышесказанное приведено здесь для того, чтобы подчеркнуть значение

категории «формы вины» для уголовного права. Некоторые попытки осветить эту

составную часть субъективной стороны преступления и предприняты в данной

курсовой работе.

Общая характеристика субъективной стороны преступления и понятие вины

Преступление как общественно опасное деяние совершается при взаимной

обусловленности объективных и субъективных признаков. К числу первых

относятся объект и объективная сторона. К числу вторых—субъект и

субъективная сторона. Общим для названных признаков является то, что они с

разных сторон характеризуют одно и то же социальное

явление—преступление[1]. В отличие от объективной, субъективная сторона

отражает внутренние процессы, происходящие в сознательной и волевой сферах

лица, совершающего либо готовящегося совершить преступление. В реальной

жизни обе стороны преступления существуют неразрывно, обуславливая само

деяние, в одном месте, водно время, совершаемые одним и тем же лицом.

Однако при теоретическом анализе представляется возможным рассмотреть

объективную и субъективную стороны преступного деяния раздельно, не забывая

при этом об их внутреннем единстве.

Субъективная сторона преступления характеризует отношение сознания и

воли субъекта к совершаемому им общественно опасному деянию и его

последствиям. Содержание субъективной стороны преступления составляют:

вина, мотив и цель преступления. В совокупности они дают представление о

том внутреннем процессе, который происходит в психике лица, совершающего

преступление. Значение этих признаков неодинаково. Вина—обязательный

элемент любого состава преступления. Без вины нет состава преступления и,

следовательно, уголовной ответственности. Факультативные признаки—мотив и

цель—становятся обязательными лишь в умышленных преступлениях, когда

законодатель включает их в таком качестве в конструкцию данного состава.

Например, в ряде статей особенной части УК РБ мотив и цель указаны в

качестве необходимых признаков состава преступления (ст. 134). В остальных

случаях они могут влиять на квалификацию деяния либо учитываться при

индивидуализации наказания как обстоятельство, смягчающее или отягчающее

ответственность.

Много споров вызывает также значение такого факультативного признака

как эмоции, т.е. переживания лица. как обязательный признак они редко

указываются в нормах закона, но их наличие может повлиять на квалификацию

либо назначение наказания.

С учетом сказанного можно дать следующее определение: субъективная

сторона—это элемент состава преступления, дающий представление о внутренних

психических процессах, происходящих в сознании и воле лица, совершающего

преступление, характеризующийся конкретной формой вины, мотивом, целью и

эмоциями.

Белорусское законодательство, теория уголовного права и судебная

практика последовательно исповедуют принцип субъективного вменения.

Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное

причинение вреда, не допускается. Это закреплено в ст. 3 УК РБ, которая

гласит «Уголовной ответственности подлежит только лицо, виновное в

совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности

совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние».

Виной называется психическое отношение субъекта к совершаемому им

общественно опасному деянию и его последствиям, выраженное в форме умысла

или неосторожности. В теоретическом плане вину необходимо рассматривать в

нескольких аспектах, каждый из которых высвечивает определенную грань этого

понятия[2].

Психологический аспект. Раскрывая сущность вины, юристы пользуются такими

психологическими понятия умысла и неосторожности, как интеллектуальный и

волевой: сознание, предвидение последствий и т.п.

Уголовно-правовой аспект подчеркивает то обстоятельство, что понятия умысла

и неосторожности используются лишь применительно к преступлениям.

В принципе, умысел либо неосторожность связаны с любым поведением

человека. Однако уголовно-правовое значение они приобретают только в тех

случаях, когда совершается общественно-опасное деяние, признанное

преступлением.

Предметный аспект тесно связан с уголовно-правовым. Он означает, что вины

как абстрактного понятия не существует, она должна связываться с

совершением конкретного деяния. Лицо признается не вообще виновным, а

виновным в совершении, например, кражи, хулиганства или другого какого-

нибудь конкретного преступления.

Только при предметном рассмотрении вины уменьшается риск вынесения

неправосудного приговора за мысли и убеждения, а также деяния, хотя и

объективно связанные с преступлением, но совершенные при отсутствии вины.

Социальный аспект вины означает, что лицо, совершая преступление, посягает

на важнейшие социально-политические ценности, существующие в Республике

Беларусь на основе Конституции и потому охраняемые уголовным законом.

Совершая преступление умышленно, лицо сознает, что посягает на

указанные ценности, предвидит общественно-опасные последствия своих

действий и желает либо сознательно допускает их наступление. Такое

психическое отношение лица к совершаемому им деянию, опасному для отдельных

лиц, их прав и свобод либо в целом для общества и государства, заслуживает

морально-политического порицания со стороны общества и государства.

При неосторожном совершении деяния, опасного для личности, общества,

государства, лицо признается виновным потому, что проявляет недопустимое

легкомыслие либо недостаточную внимательность и осмотрительность в своем

поведении, вследствие чего существенно страдают названные объекты уголовно-

правовой охраны. Отсутствие должной внимательности и осторожности,

приведшие к наступлению общественно опасных последствий, также заслуживает

морального осуждения.

Правовой формой социального порицания (осуждения) является приговор

суда, в котором именем Республики Беларусь общественно опасное деяние

признается преступлением, а лицо—виновным в его совершении с назначением

вида и размера наказания. (Мнение о ненужности включения данного аспекта в

понятие вины высказано в правовой литературе.)[3]

С учетом всех названных аспектов можно дать следующее определение:

вина—это психическое отношение лица к совершаемому им конкретному

общественно опасному деянию и к его общественно опасным последствиям,

выраженное в форме умысла или неосторожности, в котором проявляется

антисоциальность деятельности виновного, порицаемая судом от имени

Республики Беларусь[4].

Развитие учения о вине в науке уголовного права происходило не

прямолинейно. В разные периоды высказывались различные точки зрения.

Наиболее острой балы дискуссия 50-х гг., которую принято характеризовать

как дискуссию между сторонниками «психологического» и «оценочного»

понимания вины. Вкратце суть взглядов сторонников психологической теории

вины состояла в том, что вины существует объективно, вне сознания юристов.

Она познаваема. Познать форму вины правоохранительные органы могут по

действиям преступника. Сознание и воля лица, совершающего преступление,

находятся в определенном сочетании друг с другом, и в зависимости от этого

вину можно определить как умысел или неосторожность. В итоге дискуссии

«оценочная» теория, сторонники которой виной считали оценку, данную

общественно опасному деянию судом, была отвергнута[5].

Формы вины

Сознание и воля - это элементы психической деятельности человека,

совокупность которых образует содержание вины. Находясь в тесном

взаимодействии, интеллектуальные и волевые процессы не могут

противопоставляться друг другу, всякий интеллектуальный процесс включает и

волевые элементы, а волевой в свою очередь включает интеллектуальные.

Вместе с тем между сознанием и волей имеется различие. Предметное

содержание каждого из них в конкретном преступлении определяется

конструкцией состава данного преступления.

Различие в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых

процессов, протекающих в психике субъекта преступления, лежит в основе

деления вины на формы, а в пределах одной и той же формы—на виды. Под

формой в философии понимается внутренняя структура связей и взаимодействия

элементов, свойств и процессов, образующих предмет или явление, способ

существования и выражения содержания и его отдельных модификаций. Форма

вины определяется соотношением психических элементов (сознание и воля),

образующих содержание вины.

Форма вины—это установленное уголовным законом определенное

взаимоотношение (сочетание) элементов сознания и воли совершающего

преступление лица, характеризующее его отношение к деянию.

В статьях 8 и 9 Уголовного кодекса Республики Беларусь законодатель

предусмотрел две формы вины—умысел и неосторожность, и вина реально

существует только в определенных законодателем формах и видах, вне их вины

быть не может.

Как общественно полезная, так и общественно вредная деятельность

человека детерминируется его материальными и духовными потребностями,

которые и свою очередь порождаются условиями жизни человека. На основании

потребностей у человека возникают определенные интересы, на базе которых

формируются побуждения, обуславливающие постановку определенных целей. Весь

этот психический процесс имеет определенную эмоциональную окраску,

происходит под контролем сознания и направляет волей лица, которое, осознав

мотив и цели, а также средства их достижения, принимает решение совершить

определенные действия (или воздержаться от таковых).

В теории уголовного права по поводу места мотива, цели и эмоции в

субъективной стороне преступления нет единства мнений. В большинстве

случаев эти компоненты психической деятельности не включается в содержание

вины, а рассматривается вместе с виной в качестве самостоятельных элементов

субъективной стороны преступления. Защитники этой точки зрения утверждают,

что отнесение мотива, цели и эмоций к содержанию вины без достаточных к

тому оснований расширяет рамки законодательного определения вины.

Действительно, законодательное определение форм вины (умысла и

неосторожности) не содержит прямых указаний на мотив, цель и эмоции, но это

совсем не означает, что они не входят в содержание вины. Законодатель, не

включив эти компоненты в определение форм вины, исходит из того, что эти

компоненты психологической деятельности всегда присущи любому человеческому

поведению. Поэтому, определяя формы вины, законодатель в статьях 8 и 9 УК

РБ указывает только те обязательные элементы психической деятельности, их

взаимодействие между собой и внешним миром, которые необходимы и достаточны

для признания наличия вины и без которых невозможна уголовная

ответственность. Таким образом, функциональная роль форм вины в системе

уголовного права Республики Беларусь заключается в определении субъективных

оснований уголовной ответственности. Без выяснения мотивов и целей

невозможно определить причины и условия, породившие преступления, степень

вины, а следовательно индивидуализировать ответственность и наказание лицу,

совершившему общественно опасное деяние.

Как указывалось выше, каждая из форм вины слагается из интеллектуальных

и волевых элементов психической деятельности. Интеллектуальный элемент—это

сознание лицом характера совершаемых действий. Воля заключается в

регулировании человеческой деятельности путем принятия в каждом конкретном

случае выбора решения совершить определенные действия или воздержаться от

них.

В ст. 8 УК РБ дается общее понятие умышленной формы вины и содержится

определение двух видов умысла: прямого и косвенного. «Преступление

признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало

общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело

общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало

наступление этих последствий». Как видно из этой формулировки, термины

«прямой» и «косвенный» умысел в самом законе не употребляются, однако

теория уголовного права и судебная практика этими терминами пользуется.

При прямом умысле субъект сознает общественно опасный характер своего

деяния, предвидит его общественно опасные последствия и желает их

наступления. При косвенном (эвентуальном) умысле субъект сознает

общественно опасный характер своего деяния, предвидит его общественно

опасные последствия и сознательно допускает их наступление. Содержание

интеллектуального момента и в прямом, и в косвенном умысле одинаково:

виновный сознает общественную опасность своего деяния и предвидит его

последствия. Различие заключается в элементе воли.

Элемент воли в прямом умысле характеризуется желанием наступления

общественно опасных последствий. Этим прямой умысел отличается от всех

других видов вины. Желание общественно-опасных последствий вызывается

определенными мотивами и порождает определенные цели. Без мотива и цели нет

умысла. Поскольку мотив и цель преступления в какой-либо мере связаны и с

другими формами вины, они выделяются для отдельного рассмотрения.

Характеризуя элемент воли при умышленной вине, закон (ст. 8 УК)

различает желание общественно опасных последствий и сознательное их

допущение. Это прежде всего означает, что при косвенном умысле виновный не

желает наступления общественно опасных последствий. Этим прямой умысел

отличается от косвенного.

При характеристике косвенного умысла часто указывают на безразличное

отношение виновного к общественно опасным последствиям своих деяний. В

большинстве случаев это соответствует действительности: если виновный

предвидит, что последствия могут наступить или неизбежно наступят, и ничего

не предпринимает для их предотвращения, то можно говорить о его

безразличном к ним отношении. Однако закон не считает безразличное

отношение к общественно опасным последствиям своих деяний обязательным

элементом косвенного умысла, и поэтому доказывать его наличие при

констатации сознательного допущения таких последствий не требуется[6].

Умысел является наиболее распространенной и представляющей повышенную

опасность формой вины, так как умышленное деяние сознательно направленное

на причинение вреда обществу, создает большую вероятность причинения этого

вреда, чем неосторожное действие. Лицо, совершившее умышленное

преступление, также представляет большую опасность. В связи с этим,

умышленное преступление при прочих равных условиях влечет более строгое

наказание, чем аналогичное преступление, совершенное по неосторожности и

правовые последствия также более серьезные: судимость за умышленное

преступление препятствует передаче лица на поруки, установлены более

строгие правила условно-досрочного освобождения от наказания, возможность

признания лица особо опасным рецидивистом, амнистия применяется в

ограниченном объеме.

Неосторожность, как было указанно выше, является самостоятельной формой

вины. Она рассматривается как менее опасная форма по сравнению с умыслом.

В соответствие со ст. 9 УК РБ «Преступление признается совершенным по

неосторожности, если лицо, его совершившее предвидело возможность

наступления общественно опасных последствий своего действия или

бездействия, но легкомысленно рассчитывало на их предотвращение, либо не

предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и

могло их предвидеть». Хотя неосторожность является менее опасной формой

вины по сравнению с умыслом, преступления, совершаемые по неосторожности

причиняют значительный вред обществу и имеют относительную

распространенность. В условиях НТР и интенсификации труда при неразвитых

рыночных отношениях увеличивается число неосторожных преступлений и вопрос

борьбы с этими видами преступлений остро стоит на повестке сегодняшнего

дня.

В теории уголовного права выделяют два вида неосторожности: преступная

самонадеянность(легкомыслие) и преступная небрежность.

Преступление признается совершенным по самонадеянности, если лицо, его

совершившее, предвидело возможность наступления общественно опасных

последствий своего действия или бездействия, но легкомысленно рассчитывало

на их предотвращение.

Преступная самонадеянность по своему интеллектуальному моменту

характеризуется тем, что лицо предвидит возможность наступления общественно

опасных последствий своего действия. Часто это связано с сознательным

нарушением правил предосторожности (правил безопасности движения на

транспорте, правил обращения с оружием, правил пожарной безопасности,

правил техники безопасности на производстве и т.д.).

По своему волевому моменту лицо легкомысленно рассчитывает на

предотвращение общественно опасных последствий, но его расчет не

оправдывается, оказывается не соответствующим объективной обстановке и его

возможностям, в результате чего наступают преступные последствия. Наиболее

часто вина в виде преступной самонадеянности бывает в автотранспортных

преступлениях. Водитель сознательно нарушает правила дорожного движения,

понимая, что могут наступить опасные последствия, но считает, что его

умение водить машину предотвратит их.

Вот уголовное дело рассмотренное в одном из судов Московской

области[7]. Инженер Клименко ехал на своей автомашине "Москвич" по улице

районного центра. В ней сидело еще четыре пассажира - родственники

Клименко. Впереди навстречу "Москвичу" двигался маршрутный автобус "Икарус"

с пассажирами. Клименко, которому надо было повернуть налево, решил, что

успеет это сделать до подъезда автобуса. В этот момент заглох двигатель

машины и она остановилась прямо на пути автобуса, водитель которого не смог

повернуть ни налево, так как навстречу шли другие автомашины, ни направо,

там был тротуар и стояли люди. Он стал тормозить, но избежать столкновения

не удалось. Автобус сильно ударил в правый бок автомашину и несколько

метров протащил ее перед собой. В результате один из пассажиров автомашины

погиб, а остальные, включая Клименко, получили тяжелые телесные

повреждения. Некоторые пассажиры автобуса, упавшие во время столкновения,

также получили травмы. Клименко был осужден по части 2 статьи 211 УК РСФСР.

Его вина состояла в преступной самонадеянности. Он понимал, что нарушение

правил дорожного движения может привести к столкновению автомашины и

автобуса (интеллектуальный момент), однако рассчитывал, что умение

управлять "Москвичом" и быстрый поворот дадут ему возможность благополучно

проехать (волевой момент). Однако расчет Клименко оказался неосновательным

из-за неожиданной остановки работы двигателя, в результате чего наступили

общественно опасные последствия.

Преступная самонадеянность, как форма вины, представляет опасность тем,

что лицо сознательно нарушает правила предосторожности, хотя и не желает

вредных последствий.

Преступная самонадеянность и косвенный умысел схожи между собой.

Неправильное разграничение преступной самонадеянности от косвенного умысла

может повлечь ошибку в установлении формы вины. Различие между ними следует

проводить как по интеллектуальному элементу, так и по волевому. Косвенный

умысел имеет некоторое сходство с преступной самонадеянностью.

По предвидению можем ли мы различить косвенный умысел и преступную

самонадеянность?

Предвидение, согласно теории уголовного права - это отражение в

сознании тех событий, которые произойдут, должны или могут произойти в

будущем. Поэтому под предвидением общественно опасных последствий следует

понимать мысленное представление виновного о том вреде, который причинит

его деяние общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного

закона.

Если выделить интеллектуальный элемент указанных видов вины -

предвидение, и сопоставить, то можно сделать вывод о том, что по

законодательной формулировке мы не можем отличить косвенный умысел от

самонадеянности, и ошибемся. Потому что в словесной формулировке разницы

нет, а то что стоит за этим - есть, и отличается это как черное от белого.

По характеру предвидения эти две формы сильно отличаются друг от друга.

Однако этого нет в кодексе, но это понимание есть в жизни, в здравом

смысле, реальности. И таким образом при косвенном умысле предвидение носит

конкретный (реальный) характер, а при преступной самонадеянности

абстрактный характер.

Таким образом отличие от косвенного умысла, при котором лицо предвидит

реальную возможность наступления общественно опасных последствий своих

действий, при самонадеянности возможность наступления последствий субъект

предвидит отвлеченно от конкретной ситуации, от есть абстрактно,

применительно не к данной, а к другим сходным ситуациям. Он предвидит, что

подобного рода действия вообще могут повлечь за собой общественно опасные

последствия, но полагает, что в данном конкретном случае они не наступят.

По волевому моменту преступная самонадеянность и косвенный умысел также

различаются между собой, так как у них разное волевое отношение к

последствиям. При косвенном умысле лицо безразлично относится к наступлению

общественно опасных последствий, а при преступной самонадеянности сознание

и воля лица не безразличны к возможным последствиям совершаемого им деяния,

а направлены на их предотвращение. При этом субъект рассчитывает на

конкретные, реально существующие обстоятельства, способные

противодействовать наступлению преступного результата, например, на свою

силу, ловкость, умение, опыт, мастерство, на действия других лиц, сил

природы, машин и механизмов, а также на другие определенные обстоятельства.

Но расчет оказывается неосновательным, легкомысленным, в результате чего

преступного результата избежать не удается.

Так например, С. управлял легковым автомобилем в сильной степени

опьянения, не имел прав на управление транспортными средствами: по пути

следования неоднократно грубо нарушал правила дорожного движения, в

результате чего сбил одного пешехода, через некоторое время - другого, а

затем автомашина столкнулась со встречной и ударилась о столб электросети.

Нескольким гражданам были причинены тяжкие и иные телесные повреждения и

нанесен существенный материальный ущерб. Суд квалифицировал действия С. по

чч. 1 и 2 ст. 211 УК РСФСР и счел указанное деяние совершенное по

неосторожности в форме преступной самонадеянности.

В данном примере суд не исследовал всесторонне все обстоятельства,

относящиеся к субъективной стороне преступления, в частности о возможности

его совершения с косвенным умыслом, когда лицо не желает причинить

общественно опасные последствия, но предвидит и допускает возможность их

наступления. Отсутствие желания свидетельствует о безразличном отношении

лица к последствиям своего деяния, но оно сознательно допускает их

наступления. По данному делу суд первой инстанции не исследовал вопроса о

том, что С. был уверен в невозможности наступления общественно опасных

последствий, и не обосновал своего вывода об этом. Вышестоящая инстанция

обоснованно отметила приговор суда ввиду неисследованности обстоятельств,

относящихся к установлению формы вины.

Таким образом правильное установление формы и вида вины необходимо для

квалификации содеянного, определение степени вины при индивидуализации

наказания, установления круга обстоятельств, подлежащих доказательству,

надлежащего воспитательного воздействия приговора на осужденного и иных

лиц.

Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо, его

совершившее, не предвидело возможности наступления общественно опасных

последствий своего действия или бездействия, хотя должно было и могло их

предвидеть.

Непредвидение общественно опасных последствий отличает небрежность по

интеллектуальному моменту от обоих видов умысла и от самонадеянности. Лицо,

как правило, не задумывается над опасным характером своих действий, над

тем, что этими действиями нарушаются правила предосторожности. Поэтому

мысль о возможных вредных последствиях не возникает в его сознании.

Волевой момент преступной небрежности состоит в том, что виновный хотя

и не предвидел возможности наступления общественно опасных последствий, но

должен был и мог предвидеть их наступление, то есть имел обязанность и

реальную возможность предотвратить общественно опасные последствия

совершаемого им деяния, он не активизирует свои психические силы и

способности для ненаступления вредных последствий.

16 декабря 1991 года, вечером, Бубков, находясь в нетрезвом состоянии,

на улице у незнакомых ему Воробьева, Голованова А. и Голованова В. попросил

закурить. Воробьев ответил, что у него нет сигарет и дал недокуренную

сигарету. После этого Бубков взял Воробьева за руку и отвел его в сторону,

а Воробьев ударил его в лицо. В ответ Бубков нанес Воробьеву удар кулаком в

голову, отчего тот упал на спину, затылком ударился об асфальт и потерял

сознание. На следующий день Воробьев был доставлен в больницу, где 27

декабря 1991 года скончался.

Признавая себя виновным в нанесении удара Воробьеву, Бубков утверждал,

что он не предвидел возможности причинения потерпевшему тяжких телесных

повреждений. Эти доводы осужденного ничем не опровергнуты и объективно

подтверждаются материалами дела, в том числе показания свидетелей

Голованова А. и Голованова В., которые находились вместе с Воробьевым и

видели происходящие события.

Как видно из материалов дела, в результате нанесенного Бубковым удара

Воробьеву, потерпевшему причинен разрыв барабанной перепонки левого уха,

что относится к легким телесным повреждениям с кратковременным

расстройством здоровья, а тяжкие телесные повреждения в виде трещины

затылочной кости, ушиба головного мозга с кровоизлияниями в мягкие ткани

затылочной области головы, повлекшие смерть потерпевшего, причинены при

падении от удара головой об асфальт.

Бубков был осужден по ст. 106 УК РСФСР, предусматривающей

ответственность за неосторожное убийство в виде преступной небрежности. Он

хотя и не предвидел, но нанося удар Воробьеву по голове, должен был

предвидеть возможность наступления тяжких последствий (причинение тяжких

телесных повреждений, которые могли повлечь смерть Воробьева) и мог их

предвидеть.

Для установления того, должно ли было и могло ли лицо предвидеть

общественно опасные последствия своего деяния, судебная практика пользуется

двумя критериями: объективным и субъективным, которые позволяют отличать

неосторожность от субъективного случая или казуса (когда наступившие

вредные последствия находятся в причинной связи с деянием лица, но оно не

предвидело, не должно было и (или) не могло предвидеть наступление этих

последствий).

Объективный критерий преступной небрежности означает обязанность лица

предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий при

соблюдении должных для этого лица мер предосторожности. В статье 9 УК РБ он

выражен словами "должно было предвидеть". Это исходит из профессиональных

требований или иных специальных обязанностей лиц, а также из

предусмотрительности, основанной на жизненном опыте человека. Если на лице

не лежала обязанность предвидеть и предотвратить фактически наступившие

общественно опасные последствия, то их наступление не может быть поставлено

в вину этому лицу.

Объективный критерий позволяет установить каким образом должен вести

себя любой гражданин в данном конкретном случае, но определяя границы

противоправного поведения лица, не может дать ответа на вопрос, была ли

реальная возможность у конкретного человека предвидеть наступление

общественно опасных последствий. Для этого используется субъективный

критерий, который в статье 9 УК РБ выражен словами "могло предвидеть". Он

учитывает индивидуальные качества конкретного субъекта и обстановку

совершения преступления (жизненный опыт, образование, профессия, внезапная

болезнь, сильное переутомление, особые погодные условия и т.д.).

Разграничить умышленную вину с преступной небрежностью значительно

легче, чем с преступной самонадеянностью. Тем не менее в судебной практике

нередки случаи неправильной квалификации преступлений.

Еще один пример, Верховным Судом РСФСР 5 октября 1990 года работник

милиции Коновальчук С.А. осужден по п.п. "б", "г" ст. 102 УК РСФСР он

признан виновным в умышленном убийстве совершенном при следующих

обстоятельствах.

10 августа 1990 года около 22 часов Коновальчук зашел в ресторан, где

знакомым П., отмечавшим день рождения, был приглашен к столу. В первом часу

ночи участники застолья собрались домой и вышли в вестибюль, но выходная

дверь оказалась закрытой. Коновальчук достал из кобуры пистолет, который

имел право носить по мере службы и стал делать вид, что собирается сбить

выстрелом висевший на двери замок. Находившийся здесь же П. в шутку сказал,

чтобы Коновальчук выстрелил лучше в него и направился в его сторону. В

ответ Коновальчук навел на него пистолет и нажал на спусковой крючок.

Произошел выстрел, П. было причинено ранение головы, от которого он вскоре

умер.

Заместитель Председателя Верховного Суда СССР, находя квалификацию

действий Коновальчука неправильной, внес протест в комиссию по уголовным

делам Верховного Суда СССР. Рассмотрев дело, судебная Комиссия по уголовным

делам Верховного Суда СССР удовлетворила протест по следующим основаниям.

Вывод в приговоре о том, что Коновальчук умышленно убил П. не находит

достаточного подтверждения в материалах дела, исследовавшихся в судебном

заседании.

На предварительном следствии и в судебном заседании осужденный

последовательно пояснил, что не намеревался стрелять в вестибюле гостиницы,

тем более в своего приятеля, что считал пистолет незаряженным, хотел ради

шутки "щелкнуть" курком, когда зарядил пистолет - не помнит. Данных,

которые указывали знал о наличии патрона в патроннике в деле не имеется. В

какой момент и кем был поставлен на боевой взвод пистолет, также установить

не представлялось возможным. Во время застолья Коновальчук после извлечения

из пистолета снаряженной обоймы показывал оружие присутствующим, давал его

в руки. Из показаний свидетеля Тимина, видевшего все происходящее в

вестибюле ресторана, следует, что вынув пистолет из кобуры, Коновальчук не

заряжал его. Материалы дела свидетельствуют, что отношения между

Коновальчуком и потерпевшим были дружеские. Не возникало у них конфликтов и

в день происшествия. Обращения П. к Коновальчуку также не давало повода для

конфликта. Таким образом, не установлены какие бы то ни было

обстоятельства, которые позволяли сделать вывод, что Коновальчук был

настроен против потерпевшего. Более того, из показаний ряда очевидцев, что

в вестибюле ресторана царила атмосфера веселья и действия Коновальчука,

целившегося в замок, были восприняты как шутка. Судя по поведению

потерпевшего, он также воспринял их как неуместную шутку, не представлявшую

опасность для окружающих и лично его. Об этом свидетельствует и дружеский

тон его обращения к Коновальчуку, целившегося в замок двери. Поведение

Коновальчука после выстрела - растерянность, попытка оказать помощь

потерпевшему - также свидетельствует, что выстрел явился для него полной

неожиданностью. При таких данных следует признать, что Коновальчук грубо

нарушил правила обращения с оружием: не убедившись в отсутствии патрона в

патроннике, направил пистолет в человека, нажал на спусковой крючок. В

сложившейся ситуации он должен был и мог предвидеть возможность выстрела, а

поэтому его действия следует рассматривать как убийство, совершенное по

неосторожности, в результате преступно-небрежного обращения с оружием.

Учитывая изложенное, судебная Комиссия по уголовным делам Верховного

Суда СССР переквалифицировала действия Ковальчука с п.п. "б", "г" ст. 102

УК РСФСР на ст. 106 УК РСФСР. Как видно из этого примера, Верховный Суд

РСФСР неправильно определил форму вины. Его ошибка заключалась в том, что

если при умышленном преступлении лицо предвидит наступление общественно

опасных последствий своего деяния, желает этого (прямой умысел) или

сознательно допускает (косвенный умысел), то в данном конкретном случае

Коновальчик вовсе не предвидел возможности наступления вредных последствий,

хотя должен был и мог их предвидеть. Таким образом, уголовная

ответственность за преступную небрежность может наступить только тогда,

когда будет установлено, что лицо при данных обстоятельствах не только

должно было (объективный критерий), но и могло по своим личным качествам и

свойствам (субъективный критерий) предвидеть наступление общественно

опасных последствий деяния.

Двойная вина

Фомы вины к деянию и его общественно опасным последствиям в одних

случаях одинаковы, в других не совпадают. Возможны следующие варианты:

умысел к деянию и умысел к последствиям, неосторожность к деянию и

неосторожность к последствиям, умысел к деянию и неосторожность к

последствиям. В последнем варианте имеется двойная вина[8].

Двойная форма вины—это соединение в одном составе двух различных ее

форм, из которых одна характеризует психическое отношение лица к

непосредственному, а вторая—к отдаленному общественно опасному последствию.

Необходимость ее теоретического обоснования и законодательного

воплощения возникла в связи с тем, что в уголовном законодательстве

существуют нормы, которые устанавливают повышенную ответственность за

отдаленные последствия общественно опасного действия (бездействия).

Наступления этих последствий виновный не предвидел, хотя мог предвидеть,

либо предвидел нечетко и надеялся при этом на их предотвращение. Иными

словами, совершая умышленное преступление с материальным составом, лицо

иногда приводит в движение какие-либо силы, которые помимо его воли влекут

наступление дополнительных, более тяжких, не желаемых им последствий. Эти

последствия, превращающие простой состав в квалифицированный,

инкриминируются лицу лишь при установлении неосторожной вины по отношению к

ним. В противном случае наказуемость за отдаленные последствия наступала бы

на основе объективного вменения, что чуждо нашему уголовному праву.

Действующий УК содержит около тридцати составов с двойной формой вины.

Все они конструируются законодателем (а не судом или другими

правоприменяющими органами). Задача следствия и суда состоит в правильном

определении вида состава с двойной формой вины и правильной квалификации

действий виновного.

Из анализа норм Особенной части УК можно назвать два вида составов с

двойной формой вины. Первый вид—материальные составы с двумя последствиями,

причем вторые (отдаленные) последствия более тяжкие, чем первые, являющиеся

обязательными признаками простого состава. Отдаленные последствия выступают

в качестве квалифицирующего признака, существенно повышающего общественную

опасность деяния.

Общими характерными для этого вида составов признаками являются:

1. Это преступления с материальным составом

2. Умыслом виновного охватываются деяния и близкие (обязательные для этого

состава) последствия его

3. Отдаленные последствия являются более тяжкими и выступают в роли

квалифицирующего состава

4. Психическое отношение виновного к обязательным последствиям выражается в

форме умысла, а к отдаленным—в неосторожной форме вины. В целом такое

преступление считается умышленным.

5. Квалифицирующее последствие причиняет вред другому непосредственному

объекту (не тому, которому причиняется вред в основном составе).

Второй вид преступлений с двойной формой вины характерен для

преступлений с формальным составом. Общими признаками для этих составов

являются:

Основной состав законодательно сконструирован как формальный.

Ответственность устанавливается за сам факт общественно опасного деяния

Общественно опасное деяние совершается умышленно

Квалифицированный вид преступления конструируется как материальный состав,

повышающий общественную опасность деяния за счет наступления тяжких

последствий. Например, ч. 1 ст. 211 УК РБ устанавливает

ответственность за нарушение правил хранения, использования, учета,

перевозки радиоактивных материалов и других правил обращения с ними, если

эти действия могли повлечь гибель людей или иные тяжкие последствия, а ч. 2

этой статьи—за те же деяния, повлекшие гибель людей или иные тяжкие

последствия. Здесь ч. 2—это материальный состав с неосторожной формой вины.

В целом это—умышленное преступление.

Последствия от преступлений с формальным составом в законе описываются

двумя способами. В некоторых статьях они прямо называются, в других

законодатель использует оценочные понятия, такие, как «тяжкий вред», «иные

тяжкие последствия». Во многих нормах в виде отдаленного последствия

указывается лишение жизни по неосторожности. Такая конструкция состава

наглядно дает понятие двойной формы вины с ее характерным

признаком—умышленно совершаемым деянием и допущением последствий по

неосторожности.

Обратимся к правовому значению двойной формы вины:

1. Анализ субъективного отношения виновного к отдаленным последствиям

своего деяния позволяет решить вопрос о наличии или отсутствии состава

преступления

2. Исследование субъективного содержания преступления с двумя формами вины

необходимо для их отграничения от умышленных, с одной стороны, и

неосторожных—с другой в тех случаях, когда они сходны по объективным

признакам, т.е. в конечном счете, для правильной квалификации. Например,

умышленное нанесение множества тяжких повреждений потерпевшему с целью

лишить его жизни, от которых наступили смерть, следует квалифицировать как

убийство. Здесь наличествует одна форма вины как к действиям, так и к

последствиям. Далее, если при неосторожном лишении жизни не установлен

умысел на причинение тяжкого вреда здоровью, также нет двух форм вины и

деяние следует квалифицировать как лишение жизни по неосторожности. Лишь

сочетание умысла на причинение тяжкого вреда здоровью с неосторожностью в

отношении наступившей смерти дает возможность квалифицировать деяние по ч.

2 ст. 106 УК РБ и говорить о преступлении с двойной формой вины.

3. Наличие двойной формы вины в деянии, вменяемом лицу, позволяет оценить

степень опасности совершаемых им деяний, что влияет на размер наказания.

4. Учет особенностей психического отношения виновного к деянию, его

основному и дополнительному последствиям влияет, с учетом мотивов

преступления, на индивидуализацию наказания.

Заключение

Такой признак тоталитарного режима как объективное вменение чужд

белорусскому государству. Как следствие, анализ субъективной стороны

преступления и ее основной составляющей—вины—занимает одно из важнейших

мест в уголовном праве. По этому поводу проводилось и будет проводится

немало дискуссий среди ученых-правоведов, однако к единому мнению по всем

вопросам они придут еще не скоро. Однако, наиболее общепринятым является

выделение двух форм вины—умысла и неосторожности—и разделение каждой из них

на два вида: умысла—на прямой и косвенный, а неосторожности—на преступное

легкомыслие и преступную небрежность. Также выделяются составы, где эти две

формы вины сочетаются и образуют двойную вину. Все это имеет огромное

значение при отправлении правосудия и потому, как особо важная проблема,

была избрана автором для написания курсовой работы.

Литература

Уголовный кодекс РБ

Бюллетень Верховного Суда СССР. -1969. -N1.

Бюллетень Верховного Суда СССР. -1985. -N4.

Бюллетень Верховного Суда СССР. -1986. -N4.

Уголовное право БССР. Общая часть. Под редакцией Горелика И. И., Мн., 1978

г.

Уголовное право-учебник для вузов. Под редакцией И. Я. Козаченко, З. А.

Незнамова, М., 1997 г.

Здравомыслов Б.В., Гельфер М.А. Формы вины и их реализация в уголовном

законодательстве. М., 1981, № 15.

-----------------------

[1] См. Уголовное право-учебник для вузов. Под редакцией И. Я. Козаченко,

З. А. Незнамова, М., 1997 г., с. 180

[2] См. там же, с. 181

[3] См. Филановский И. Г. Субъективная сторона преступления: Курс

советского уголовного права. Часть общая. Т. 1, с. 403

[4] См. Уголовное право-учебник для вузов. Под редакцией И. Я. Козаченко,

З. А. Незнамова, М., 1997 г., с. 183

[5] См. подробнее: Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М.,

1972 г.

[6] См.: Уголовное право БССР. Общая часть. Под редакцией Горелика И. И.,

Мн, 1978 г., с. 83

[7] Все примеры из судебной практики приведены по «Бюллетеню Верховного

суда СССР» (см. список литературы).

[8] См.: Уголовное право БССР. Общая часть. Под редакцией Горелика И. И.,

Мн., 1978 г., с. 91