Виды соучастников

Виды соучастников

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РФ

ИВАНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА УГОЛОВНОГО ПРАВА

КУРСОВАЯ РАБОТА

ПО ДИСЦИПЛИНЕ:

«УГОЛОВНОЕ ПРАВО»

НА ТЕМУ :

«ВИДЫ СОУЧАСТНИКОВ»

ВЫПОЛНИЛ: СТУДЕНТ ВТОРОГО ГОДА

ОБУЧЕНИЯ ЗАОЧНОГО

КОММЕРЧЕСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ

ЕГОРОВ Д.Ю.

ИВАНОВО 2001

СОДЕРЖАНИЕ.

1. ВВЕДЕНИЕ. 3

2. ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ СОУЧАСТИЯ. 5

3. КРИТЕРИИ ВЫДЕЛЕНИЯ ВИДОВ СОУЧАСТИЯ И ВИДОВ СОУЧАСТНИКОВ. 11

4. ВИДЫ СОУЧАСТНИКОВ. 20

4.1. ИСПОЛНИТЕЛЬ. 20

4.2. ОРГАНИЗАТОР. 23

4.3. ПОДСТРЕКАТЕЛЬ. 27

4.4. ПОСОБНИК. 29

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 31

6. ЗАДАЧА 1. 33

7. ЗАДАЧА 2. 36

8. ЗАДАЧА 3. 38

9. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: 41

1. ВВЕДЕНИЕ.

Институт соучастия в преступлении является одним из самых важных и

сложных в теории уголовного права. Изучение преступности как социального

явления показывает , что в большинстве случаев наиболее опасные

посягательства совершаются не в одиночку, а путем объединения усилий

нескольких лиц, сообща ставших на путь нарушения закона. Более 40 % всех

преступлений и до 80–90 % имущественных преступлений совершается двумя или

большим количеством лиц. Поэтому вопрос об уголовной ответственности

соучастников имеет большое практическое значение. Правильное его решение ,

с одной стороны, позволяет обезвредить всех тех, кто принимал участие в

совершении преступлений, а с другой избежать необоснованного привлечения к

ответственности лиц фактически преступления не совершивших, но ошибочно

рассматриваемых как соучастники.

В то же время уголовная ответственность соучастников одна из наиболее

сложных проблем в науке уголовного права, еще в 1902 году видный русский

ученый профессор Н. С. Таганцев писал, что учение о соучастии находится в

хаотическом состоянии и является одним из наиболее запутанных учений в

теории преступления. Здесь тесно переплетаются вопросы общих оснований

уголовной ответственности, вины, причинной связи и т. д.[1]

Более чем через 80 лет профессор Ф. Г. Бурчак констатирует, что

вопрос о понятии соучастия, несмотря на многочисленную литературу,

относится к числу спорных. Почти каждый автор, касавшийся проблемы

соучастия, предлагал свое, пусть немного да отличающееся от других

определение соучастия [2]. Таким образом, на протяжении многих лет

соучастию в преступлении уделялось большое внимание в науке уголовного

права, однако и до настоящего времени вопрос о понятии соучастия нельзя

назвать окончательно решенным.

Настоящая работа представляет собой описание и анализ действующего

законодательства Российской Федерации, определяющего нормы о соучастии. В

задачи работы входит:

- изучение взглядов известных ученых–юристов на понятие соучастия ,

виды и формы соучастия, виды соучастников преступления;

- определение критериев выделения видов соучастия и видов

соучастников;

- определение роли соучастников в совершении преступления и их

ответственности.

Основными источниками сведений, необходимых для выполнения данной

работы, являются Уголовный Кодекс Российской Федерации 1996 г., а также

работы отечественных ученых – юристов Бурчака Ф.Г., Ковалева М.И., Тельнова

П.Ф., Трайнина А.Н. и других.

2. ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ СОУЧАСТИЯ.

Нормы о соучастии сосредоточены в главе 7 УК РФ (ст. 32—36). В ст. 32

дается научно–практическое определение самого понятия соучастия в

преступлении. В нем сформулированы основные признаки соучастия, которые

отражают принятую в России концепцию, выработанную русскими учеными-

правоведами (Таганцев и др.) еще во второй половине XIX столетия. Это

определение звучит так: «Соучастием в преступлении признается умышленное

совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного

преступления».

Существует несколько взглядов на саму юридическую природу института

соучастия. Основные позиции, которые их разделяют, можно свести к двум

основополагающим:

1) признания акцессорного (несамостоятельного, придаточного)

характера соучастия;

2) признание соучастия как самостоятельной формы преступной

деятельности.

В пределах каждой из этих конструкций существует целый ряд оттенков и

течений, но все авторы сходятся в том, что основным вопросом института

соучастия является вопрос о том, следует ли при конструировании этого

института исходить из признания его акцессорного характера или из признания

соучастия как самостоятельной формы преступного действия и поэтому данным

вопросом следует заниматься до решения конкретных проблем. Основополагающим

принципом отечественного уголовного права является индивидуальная

ответственность лица за совершенное деяние, содержащее состав преступления.

Применительно к институту соучастия это означает, что основания

ответственности каждого соучастника лежат не в действиях исполнителя, а в

действиях совершенным им лично. Устанавливая в Общей части наказуемость

действий организаторов, подстрекателей и пособников, законодатель тем самым

, при наличии определенных объективных и субъективных условий, приравнивает

эти действия к действиям исполнителей. Таким образом, российское уголовное

право стоит на позициях самостоятельной ответственности соучастников.

Акцессорная теория признавалась советскими учеными, по политическим мотивам

, буржуазной. Считается также, что эта теория не исключает ответственности

за чужую вину, так как не придает деятельности всех соучастников, кроме

исполнителя, самостоятельного значения.

Однако, как уже говорилось ранее, рассматриваемые теории имеют

множество оттенков. Так, М. И. Ковалев, построивший свою работу «Соучастие

в преступлении» на концепции акцессорности соучастия, пишет: «Собственно

говоря, то, что мы называем акцессорной природой соучастия, не составляет

чего-то органически целого. Буржуазной науке известны многие виды

акцессорности:

а) строгая акцессорность, когда и наказание и освобождение от

наказания подчинено исполнителю преступления;

б) логическая акцессорность, которая предполагает, что наказание за

соучастие должно быть определено лишь в пределах санкции, установленное

законом за главное деяние;

в) акцессорность по наказанию, то есть требование, чтобы степень

наказуемости соучастников определялась по степени наказуемости исполнителя;

г) акцессорность по степени завершенности деяния;

д) лимитированная акцессорность, сущность которой сводится к тому,

что наказуемость соучастия должна быть связана с совершением

противоправного деяния не более, чем при помощи какой-либо формы вины» [3].

Основными выводами принципа акцессорности соучастия являются то, что

соучастник может нести ответственность за свои действия лишь при наличии

наказуемого действия исполнителя, и то, что наказуемость соучастника

определяется той статьей Уголовного кодекса, которая предусматривает

действия исполнителя. Первое по сути дела означает, что акцессорная теория

в ее крайнем выражении оставляла за пределами наказуемости ряд действий

организаторов, подстрекателей и пособников. Поэтому, чтобы в какой-то мере

смягчить это положение, впоследствии она была дополнена учением о

посредственном исполнении преступления.

Сам М. И. Ковалев считает, что «советское уголовное право стоит на

признании логической акцессорности, которая более всего соответствует

подлинной природе соучастия в преступлении» [4]. При этом он делает

следующий вывод: состав преступления выполняется непосредственным

исполнителем, остальными же соучастниками сам состав преступления не

выполняется, и их действия лежат за пределами состава. Именно эти выводы

сторонников акцессорной природы соучастия считаются неприемлемыми.

Однако не все в теории акцессорности соучастия отвергается

большинством отечественных ученых. Ф. Г. Бурчак считает, что «можно

говорить об акцессорности соучастия, если под ней понимать зависимость

организатора, подстрекателя и пособника от степени осуществления

исполнителем преступного намерения» [5]. Подстрекателя нельзя привлечь за

подстрекательство к законченному убийству, если исполнитель не пошел дальше

приготовления к нему. В этом плане и организатор, и подстрекатель, и

пособник зависят от фактически выполненного исполнителем в объеме вменения.

Так, если понимать под акцессорностью положение о том, что действия

соучастников находят свое выражение в преступном деянии, предусмотренном

нормой Особенной части, лишь через волевое деяние исполнителя, то это

положение не должно вызывать никаких возражений и вряд ли может быть

оспорено.

Из законодательного определения соучастия, следуя принятому в теории

уголовного права методу разделения объективного и субъективного, выделяют

две группы признаков соучастия:

. объективные;

. субъективные.

Соучастие прежде всего предполагает участие нескольких (двух и более)

лиц в совершении преступления. При этом необходимо иметь в виду, что эти

лица должны обладать признаками субъекта преступления: возрастом (статья 20

УК) и вменяемостью (статья 21 УК). В теории уголовного права, делая акцент

на количественной характеристике этого признака, его относят традиционно к

числу объективных признаков соучастия в преступлении.

Другим объективным признаком соучастия является «совместность

участия» двух или более лиц в совершении преступления.

С позиций уголовного закона (ст. 14 и ст. ст. 32, 33 УК) участие лица

в преступлении может означать только образ преступного поведения,

выражающегося в двух его внешних, то есть объективирующихся вовне, формах

(действии или бездействии). В то же время и совместность участия в теории

уголовного права обоснованно рассматривается в качестве своеобразного

причиняющего фактора. Этими моментами объясняется, почему деяние лица,

причинная связь и последствие в рамках учения о составе преступления

относятся к объективной его стороне, несмотря на присутствие в деянии

(действии или бездействии) лица субъективных признаков осознанности и

волимости. Из сказанного также следует, что принципиальная характеристика

деяния соучастника независимо от его видовой принадлежности аналогична

деянию индивидуально действующего лица (за изъятием особенностей в образе

преступного поведения и в способе воздействия на объект охраны, имеющих

место при соучастии в преступлении). Однако эти и другие особенности

поведения соучастников преступления не препятствуют рассмотрению признака

«совместности участия» целиком в плоскости объективной, то есть как

объективного признака соучастия.

Иногда в теории уголовного права выделяется также третий объективный

признак соучастия: участие двух и более лиц в совершении «одного и того же

преступления». Параметрами (признаками) единства преступления называются:

единство объекта преступления, единство формы вины, единство посягательства

в его первооснове. [6]

При характеристике объективной стороны соучастия в преступлении

неизбежно возникает вопрос о причинной связи. Поскольку между преступной

деятельностью соучастника и наступившим преступным результатом лежит

сознательная и волевая деятельность исполнителя, вопрос о причинной связи в

сфере действия института соучастия приобретает свои особенности. Причинная

зависимость между деянием каждого соучастника и общим для соучастия

преступным результатом характерный показатель совместности совершения

преступления. Правильно квалифицировать слитые воедино общественно опасные

действия двух и более лиц, установить пределы ответственности каждого

соучастника невозможно без определения границ соучастия, без выяснения тех

объективных и субъективных пределов, где кончается совместная преступная

деятельность. Причинность позволяет ограничить ответственность соучастников

пределами фактически причиняемых ими общественно опасных последствий.

Наступивший преступный результат может в различной степени обусловливаться

действиями каждого из соучастников. На это прямо указывает уголовный закон,

устанавливая, что ответственность соучастников определяется степенью

фактического участия в совершении преступления (часть 1 статьи 34 УК РФ).

Общепринята считается точка зрения, указывающая, что при совместном

совершении преступления усилия двух и более лиц сливаются в единое

действующее начало, и, следовательно, здесь не может быть одного

причинителя преступного результата. Деяния любого из соучастников, взятые в

отдельности, не влекут наступления общего вреда, а возникающий при

соучастии преступный результат не поддается расчленению на самостоятельные

доли по количеству соучастников, он является общим и неделимым в виду

совместности его причинения.

Еще больше затруднений вызывает вопрос о причинной связи в делах,

где имеет место соучастие с распределением ролей. Проще всего обстоит дело

с пособником. Его действия в соответствии с вышесказанным создают условия,

облегчающие деятельность исполнителя и приводящие вместе с действиями

последнего к одному последствию. Однако подстрекатель и интеллектуальный

пособник непосредственно действий, причиняющих результат или содействующих

причинению результата, не выполняют. Их деятельность сводится к воздействию

на психику исполнителя. Отсюда возникает вопрос: существует ли вообще

причинная связь между действиями интеллектуального соучастника и

наступившим результатом. Ведь исполнитель, обладая сознанием и волей, не

является простым орудием в руках интеллектуального соучастника, которое

может быть приравнено к силам неживой природы или к действиям невменяемого

лица.

Отечественное уголовное право исходит из того, что лицо , создающее

в других мотивы, обусловливающие их волю, их решение и, наконец, их

поведение, тем самым причинно связано с этим поведением, а через него и с

последствиями, явившимися результатом этого поведения. Тем самым он

включается в общую цепь причинности, развиваемую далее исполнителем. В

отличие от подстрекателя интеллектуальный пособник не создает у исполнителя

решимости совершить преступление. Его функция уже: он укрепляет возникшую у

исполнителя решимость совершить преступление, либо усиливая мотивы,

влекущие к нему, либо ослабляя противодействующие мотивы. Тем самым

интеллектуальный пособник облегчает непосредственный переход от принятого

решения к действию. Отсюда вполне ясна причинная связь между деятельностью

интеллектуального пособника и действиями исполнителя, а следовательно, и

его причинная связь с наступившем в результате этих действий последствием.

Однако тремя названными объективными признаками не исчерпывается

содержание понятия «соучастие в преступлении». Не менее важное значение для

отграничения этой формы проявления преступного поведения от смежных форм

индивидуально совершаемых преступлений (прикосновенности к преступлению,

так называемого посредственного исполнения преступления, простого стечения

нескольких лиц при совершении преступления) имеют субъективные признаки

соучастия в преступлении.

По прямому указанию закона (ст. 32 УК) соучастие в преступлении —

умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления.

Умышленное совместное участие, исходя из содержания умысла в ст. 25 УК,

означает:

. осознание каждым соучастником общественно опасного характера

своего собственного поведения и общественно опасного характера

поведения других соучастников (по меньшей мере одного из них)

плюс осознание объективной взаимосвязи своего поведения с

поведением других соучастников (по меньшей мере одного);

. предвидение преступного результата от соединенных усилий;

. желание или сознательное допущение того, что этот результат

будет достигнут именно путем сложения усилий всех соучастников

или, по меньшей мере, усилий двух из них.

Из этого следует, что первые два положения составляют своеобразие

интеллектуального элемента умысла при соучастии в преступлении. В теории

уголовного права и практике применения норм о соучастии в преступлении он

получил наименование взаимной осведомленности соучастников (по меньшей мере

двух из них) о преступном характере их поведения и взаимосвязанности

последнего. Третье же положение отражает специфику волевого элемента умысла

при соучастии. В теории и практике уголовного права он получил наименование

согласованности волеизъявлений соучастников (по меньшей мере двух из них) в

отношении общего для них преступного результата. При этом согласованностью

волеизъявлений охватывается также и само сложение усилий, и их координация

в направлении достижения общего и единого для всех (по меньшей мере двух)

соучастников преступного результата.

Названные два субъективных признака соучастия в преступлении, то есть

взаимная осведомленность и согласованность в указанном понимании,

непосредственно и однозначно вытекают из закона (статьи 25, 32 УК) и

предопределяются своеобразием причиняющего фактора при каждой конкретной

форме проявления такой преступной деятельности. Это в полной мере

согласуется с взаимоотношением философских категорий объективного и

субъективного, а также с взаимоотношением уголовно-правовых понятий деяния

и виновного отношений к нему (статьи 14,25,32 УК)

3. КРИТЕРИИ ВЫДЕЛЕНИЯ ВИДОВ СОУЧАСТИЯ И ВИДОВ СОУЧАСТНИКОВ.

Разграничение соучастия в широком смысле, как родового понятия,

охватывающего все случаи совместного участия двух и более или большего

числа лиц в совершении преступления, и соучастия в узком смысле, как

специального института Общей части, призванного урегулировать вопрос об

уголовной ответственности лиц, которые, совершая действия , прямо не

предусмотренные статьями Особенной части, обусловливают наступление

преступного результата, неразрывно связано с делением соучастия на формы.

Необходимо четко определить, что является объектом классификации и ,

исходя из этого, установить тот признак, который позволит четко размежевать

отдельные разновидности соучастия как родового понятия, то есть определить

основание деления.

Любая , в том числе и общественно опасная, совместная деятельность

может характеризоваться различными признаками. По каждому из этих признаков

(независимо от того относятся ли они к объективной или к субъективной сфере

человеческого) можно провести, придерживаясь законов логики, более или

менее четкое деление. Можно также подразделить и совместную общественно

опасную деятельность нескольких лиц, образующую соучастие. Однако для того

, чтобы деление являлось классификацией по формам, необходимо в основание

такого деления положить коренной, наиболее существенный признак. П. Ф.

Тельнов в своей работе пишет: «Форма соучастия - это его внешняя сторона,

раскрывающая способ взаимодействия виновных, показывающая, каким образом

умышленные деяния двух или более лиц сливаются в единое преступление» [7].

В уголовном законодательстве России не было, и пока нет

исчерпывающего решения вопроса о формах (видах) соучастия в преступлении.

Не используется в нем и само понятие «форма соучастия», как и понятие «вид

соучастия».

В специальной и учебной литературе о соучастии в преступлении

варианты классификации соучастия в преступлении весьма многообразны, что

обусловлено в основном различием в критериях деления соучастия в

преступлении на формы или виды. Нередко то, что в одном месте обозначается

понятием «форма соучастия», в другом месте обозначается как «вид соучастия»

в преступлении.

Все суждения юристов по данному вопросу можно свести к двум основным

точкам зрения. Сторонники одной из них предлагают различать соучастие без

предварительного соглашения и соучастие с предварительным соглашением. В

понимании последней формы они расходятся : одни включают в нее

организованную группу и преступное сообщество (Пионтковский), другие

считают эти разновидности самостоятельными формами соучастия (Трайнин,

Гришаев, Кригер). Приверженцы второй точки зрения признают формами

соучастия совиновничество, соучастие в тесном смысле слова (или соучастие с

исполнением различных ролей) и преступное сообщество (Бурчак, Ковалев).

Специалисты, высказывающиеся за первый прием подразделения форм

соучастия, называют несколько различающиеся критерии классификации (степень

субъективной связи, согласованности, сплоченности), но в конечном итоге

приходят к сходному решению: все они различают формы совместных деяний

главным образом по субъективным элементам, по наличию или отсутствию

предварительного соглашения между виновными. Подразделение форм соучастия

на совиновничество, соучастие в тесном смысле слова и преступное сообщество

проводится главным образом по объективным элементам преступлений. Оно

опирается на выявленные практикой типичные внешние особенности различных

случаев соучастия и позволяет отразить их в классификации преступлений.

А. Н. Трайнин выделял следующие три формы соучастия: без

предварительного сговора (простое соучастие), с предварительным соглашением

и соучастие особого рода. В основу приведенной классификации автор положил

характер и степень субъективной связанности соучастия, а назначение таковой

он усматривал в установлении различной социальной опасности каждой из форм

соучастия. Потом он дополнил данную им классификацию четвертой формой ––

организованной группой. [8]

На аналогичной позиции стоят П. И. Гришаев и Г. А. Кригер. По их

мнению, классификация соучастия на формы имеет своей целью показать степень

соорганизованности преступников и соразмерить опасность отдельных случаев

совместной преступной деятельности в целом. Эти ученые, как и А. Н.

Трайнин, называют четыре формы соучастия: соучастие без предварительного

сговора, соучастие с предварительным сговором, организованную группу и

соучастие особого рода преступную организацию. Кроме того , они

подразделяют соучастие на виды, кладя в основу этого деления характер

преступной деятельности соучастников. По этому критерию все случаи

соучастия П. И. Гришаев и Г. А. Кригер подразделяют на два: простое

соучастие ( соисполнительство) и сложное соучастие ( соучастие с

распределением ролей). [9]

А. А. Пионтковский соучастие как родовое понятие подразделяет на

соучастие без предварительного соглашения и соучастие с предварительным

соглашением, которое в свою очередь может быть простым соучастием,

организованной группой и преступной организацией или бандой. В свою

очередь, все эти формы соучастия, по А. А. Пионтковскому, могут иметь место

не только при соучастии в тесном смысле слова, но и при совиновничестве.

[10]

Похожее подразделение соучастия дает М. И. Ковалев. Подчеркивая, что

соучастие имеет внутреннюю и внешнюю стороны, он считает нужным проводить

классификацию на основании этих различных сторон, образующих основу

соучастия. При этом ту классификацию, которая основана на внутренней связи

между участниками преступления, М. И. Ковалев относит к видам соучастия, а

классификацию, вытекающую из учета различного характера деятельности

отдельных соучастников преступления к формам. исходя из этих критериев, М.

И. Ковалев различает два вида соучастия: соучастие без предварительного

соглашения и соучастие с предварительным соглашением. Этот последний вид он

считает нужным разделить еще на два вида : простое соучастие с

предварительным соглашением и соучастие с предварительным соглашением

носящее характер преступной организации. Формами же соучастия, по М. И.

Ковалеву, должны считаться два различных характера преступной деятельности:

совиновничество и соучастие в тесном смысле слова.[11]

Ф. Г. Бурчак, считая наиболее общим признаком, по которому следует

проводить деление соучастия на формы, является конструкция состава

преступления каждого из соучастников, предопределенная законом, выделяет

следующие три формы: соисполнительство, соучастие в тесном смысле слова (с

распределением ролей) и соучастие особого рода, непосредственно

предусмотренное в Особенной части Уголовного кодекса.[12]

Уголовный кодекс 1996 года называет четыре разновидности соучастия :

«Совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному

сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной

организацией).

1. Преступление признается совершенным группой лиц, если в его

совершении совместно участвовали два или более исполнителя без

предварительного сговора.

2. Преступление признается совершенным группой лиц по

предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее

договорившиеся о совместном совершении преступления.

3. Преступление признается совершенным организованной группой, если

оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения

одного или нескольких преступлений.

4. Преступление признается совершенным преступным сообществом

(преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной

группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких

преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же

целях …» (статья 35 УК РФ).

Согласно ч.1 ст. 35 преступление признается совершенным группой лиц,

если в его совершении участвовали два или более исполнителя без

предварительного соглашения. Такое соучастие может выразиться, например, в

причинении телесных повреждений или совершении убийства в коллективной

драке, в изнасиловании и т. д. В этих случаях обычно происходит

присоединение соучастников к исполнителю, уже начавшему выполнять

объективную сторону преступления. Другие соучастники также "успевают"

полностью или частично выполнить объективную сторону совершаемого

преступления.

В соответствии с ч. 2 ст. 35 преступление признается совершенным

группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица,

заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Обычно такой

сговор происходит относительно места, времени или способа совершения

преступления. Эта форма соучастия может сочетаться как с

соисполнительством, так и с соучастием в тесном смысле, то есть с

разделением ролей, однако в последнем случае должно быть не менее двух

соисполнителей. Такая форма соучастия повышает опасность совершенного

преступления и учитывается законодателем в качестве отягчающего

(квалифицирующего) обстоятельства. Например, при краже (п. "а" ч. 2 ст.

158), мошенничестве (п. "а" ч. 2 ст. 159), присвоении или растрате (п. "а"

ч. 2 ст. 160), грабеже (п. "а" ч. 2 ст. 161), разбое (п. "а" ч. 2 ст. 162),

вымогательстве (п. "а" ч. 2 ст. 163).

В соответствии с ч. 3 ст. 35 преступление признается совершенным

организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее

объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Данная

форма соучастия отличается от предыдущей признаком устойчивости. Этот

признак обычно предполагает умысел соучастников на совершение не одного, а

нескольких преступлений (например, организованная группа создана для

совершения квартирных краж). Однако устойчивость может выражаться и в

тщательности подготовки одного преступления. Пленум Верховного Суда

Российской Федерации в своем постановлении «О судебной практике по делам о

вымогательстве» от 4 мая 1990 г. N 3 указал:

«Под организованной группой, предусмотренной в качестве

квалифицирующего признака... следует понимать устойчивую группу из двух или

более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких

преступлений. Как правило, такая группа тщательно готовит и планирует

преступление, распределяет роли между соучастниками, оснащается техникой и

т. д.». [13]

Совершение преступления организованной группой применительно к ряду

составов предусматривается законодателем в качестве особо отягчающего

(квалифицированного) состава преступления. Например, при краже (п. "а" ч. 3

ст. 158), при присвоении или растрате (п. "а" ч. 3 ст. 160), при

мошенничестве (п "а" ч. 3 ст. 159), при грабеже (п. "а" ч. 3 ст. 161),

разбое (п. "а" ч. 3 ст. 162), вымогательстве (п. "а" ч. 3 ст. 163).

Согласно п. 6 ст. 35 УК создание организованной группы в случаях,

специально не предусмотренных Особенной частью УК, влечет ответственность

за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана.

В соответствии с ч. 5 ст. 35 лицо, создавшее организованную группу

или преступное сообщество либо руководившее ими, подлежит ответственности

за их организацию и руководство в случаях, предусмотренных Особенной частью

УК, а также за все совершенные организованной группой или преступным

сообществом преступления, если они охватывались его умыслом. Другие

участники организованной группы или преступного сообщества несут

ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных Особенной

частью УК, а также за преступления, в подготовке или совершении которых они

участвовали.

В соответствии с ч. 4 ст. 35 преступление признается совершенным

преступным сообществом, если оно совершено сплоченной организованной

группой, созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений.

Преступное сообщество - наиболее опасная форма соучастия. От организованной

группы оно отличается признаком сплоченности и целевой установкой на

совершение определенных тяжких и особо тяжких преступлений. Сплоченность

предполагает обычно наличие в преступной организации сложных организационно-

иерархических связей, тщательной конспирации, наличие в обороте

значительных денежных средств, установление связей с правоохранительными

органами (коррумпированность), наличие системы защитных мер (внутренняя

контрразведка), наличие охранников, боевиков и наемных убийц. Преступное

сообщество, как правило, предполагает вооруженность соответствующей

преступной организации новейшими видами оружия, в том числе и зарубежного

производства.

Специфика особой опасности преступного сообщества такова, что

законодатель сам факт создания преступного сообщества считает

самостоятельным и оконченным преступлением. Так, состав организации

преступного сообщества (ст. 210 УК РФ) образует организация преступного

сообщества (преступной организации) для совершения тяжких или особо тяжких

преступлений, а равно руководство таким сообществом (организацией) или

входящими в него структурными подразделениями. Самостоятельным

преступлением является и бандитизм (ст. 209 УК), в том числе и создание

устойчивой вооруженной группы (банды) с целью нападения на граждан или

организации, а равно руководство такой группой (бандой). В обоих случаях

указанные действия квалифицируются по соответствующим статьям Особенной

части УК.

Как видно, классификация нового Уголовного Кодекса наиболее близка

упомянутой выше классификации Гришаева и Кригера, хотя последние,

дополнительно выделяя виды соучастия, недопустимо ставят в один ряд

соучастие с и без предварительного сговора с организованной группой и

преступным сообществом , тогда как одним из непременных условий любой

классификации является общность и единство основания, а также то, что члены

деления должны взаимно исключать друг друга. Если для первой и второй форм

соучастия, входящих в эту классификацию, общим основанием является время

соглашения, то третья и четвертая формы выделены по совершенно иному

основанию по степени соорганизованности соучастников, устойчивости

субъективной связи между ними.

Очевидно, что организованная группа и преступное сообщество в статье

35 УК РФ являются разновидностью группы лиц по предварительному сговору,

хотя , без сомнения, носят иной качественный характер. В этом плане

соучастие законодателем делится на:

. соучастие в тесном смысле слова (соучастие с распределением

ролей);

. совершение преступления группой лиц.

Также в зависимости уже от толкования закона, можно выделить, а можно

и не выделять, ставя в один ряд с ними организованную группу и преступное

сообщество как соучастие особого рода. Случаи соучастия первого рода

регулируются статьями 32, 33 УК, а второго рода , как было сказано выше в

статье 35, а также в статьях Особенной части.

Далее рассмотрим, какие критерии положены в основу выделения

отдельных видов соучастников. Статья 34 УК РФ называет четыре вида :

«Соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются

организатор, подстрекатель и пособник …»

Все соучастники отличаются друг от друга формами и характером участия

в преступлении. Существуют две основные теории выделения соучастников –

субъективная и объективная. Суть первой состоит в том, что проводить

различие между ними следует, учитывая заинтересованность в преступном

результате, независимо от их объективного вклада в его достижение. Согласно

этому те, кто считает деяние своим собственным, должен признаваться главным

виновником (в частности, исполнителем), все остальные — соучастниками. На

основе этой теории много лет назад один германский суд признал исполнителем

преступления мать новорожденного ребенка, хотя его собственноручно задушила

ее сестра, а мать только помогла ей в этом. Учитывая, что убийство было

совершено в интересах матери, она и была признана исполнителем, а тетка

ребенка — пособником. Однако против такого решения единодушно восстало

большинство теоретиков уголовного права и представителей практики.[14] С

тех пор данная теория не пользуется успехом среди представителей догмы

уголовного права и почти единодушно отвергается судебной практикой. В

советской уголовно-правовой литературе общепризнанно, что разграничение

соучастников возможно лишь по объективной роли, выполняемой ими в

преступлении. В этом единодушно сходятся мнения Таганцева, Трайнина,

Страницы: 1, 2