Понятие системы наказаний

III); обнажение оружия во дворе государя в его присутствии наказывалось

отсечением руки независимо от того, было оно применено или нет, а в

отсутствие государя - тюремным заключением (ст.ст. 4-5 гл. III). Просто

ношение оружия на царском дворе влекло битьё батогами и недельное тюремное

заключение (ст.ст. 6-7 гл. III).

Был выделен новый состав преступления - скоп и заговор, где субъектом

преступления являлись не отдельные лица, а объединённая предварительным

соглашением толпа. Объектом этого преступления была не особа государя

(ст.ст. 18, 19 гл. II), а порядок управления. В отличие от ст.ст. 198-199

гл. X, предусматривающих торговую казнь за скоп и заговор в отношении

частных лиц, ст.ст. 20-21 гл. II Уложения вводят смертную казнь "без всякия

пощады" в отношении лиц должностных. Для состава преступления не

обязательно было "грабити" и "побивати". Главное - "прихаживать для

воровства", т.е. для совершения любых враждебных действий. Выделение в

отдельный состав скопа и заговора свидетельствует об особом положении

должностных лиц и необходимости защиты их защиты со стороны государства.

Устанавливается публично-правовая обязанность извета, т.е. извещение о

готовящихся государственных преступлениях. Обязанность сохранять верность

государю и доносить о всяком "лихе" давалась в присягах при вступлении

царей на престол. Дополнив существовавшую в крестоцеловальных записях

обязанность извета угрозой уголовного наказания за её неисполнение,

Уложение выделило ещё один состав политического преступления -

недоносительство (ст. 19 гл. II), караемое смертной казнью "без всякия

пощады". Субъектом состава этого преступления являлись люди любого

сословия, знающие не только о каком-либо готовящемся преступлении как

против государя, так и против "его державы", но и о "непристойных словах" в

адрес государя. Извет по государственным делам мог подаваться даже самому

государю. Его могли давать люди и крестьяне на своих господ (ст. 13 гл. II)

и дети против родителей. В отличие от Литовского статута,

предусматривающего обязанность извета лишь со стороны совершеннолетних

сыновей, Уложение расширяет круг субъектов преступления, включая в него

всех живущих в доме отца. По государственным делам извет разрешалось

принимать от ведомых лихих людей и от заключённых (ст. 103 гл. XXI), тогда

как в общеуголовных делах изветам не верили (ст.ст. 8, 33, 93 гл. XXI).

Ответственность за отказ от начатого извета была различной в зависимости от

субъекта и субъективной стороны преступления. За недоказанный извет

феодально-зависимых против своих господ полагались нещадная торговая казнь

и выдача их господину. Для свободных людей исход дела решался "усмотрением

государя" (ст. 12 гл. II). Смягчающим вину обстоятельством являлось

состояние опьянения или стремление избежать побоев. Он наказывался торговой

казнью (ст. 14 гл. II). В случае ложного доноса в "государевом" деле

изветчик подвергался тому же наказанию, которому должен был подвергнуться

обвиняемый. Начиная с XVII в. за извет полагалось вознаграждение.

Централизация государственного и судебного аппарата влекла за собой

необходимость выделения преступлений против порядка управления и суда.

Самим тяжким из них считалось фальшивомонетничество. Его состав возник в

связи со сосредоточением денежного дела в руках государства. Чеканка монеты

стала относиться исключительно к доходным статьям государства, составляя

его монополию. Это и было закреплено Уложением 1649 г., которое впервые

подразделяет преступления против монополии государства на изготовление

денег по субъекту, составу и подсудности. Субъектом преступления являлись

денежные мастера, т.е. специалисты, находившиеся на государевой службе.

Выделялись два состава фальшивомонетничества: чеканка медных, оловянных или

укладных денег вместо принятых в государстве серебряных, и порча денег с

целью наживы путём добавления к серебру меди, олова или свинца. Главные

виновники и пособники не различались и подлежали квалифицированной смертной

казни.

Наряду с фальшивомонетничеством, затрагивающим интересы государства,

Уложение впервые устанавливает ответственность золотых и серебряных дел

мастеров за утайку или подделку благородных металлов, полученных от частных

лиц. Этот вид подделки карался менее строго - торговой казнью и возмещением

убытка пострадавшему. Тем не менее он отличался от гражданских

правонарушений: утайка поклажи (ст.ст. 194-195 гл. X), утайка ремесленником

материала, полученного для работы (ст. 193 гл. X), обмен опекуном имущества

малолетних на своё, менее ценное (ст. 64 гл. XVI). Утайка золота и серебра

или его подделка выделялись в состав особо опасных деяний по принципу

подсудности, поскольку мастера серебряного дела, как и монетного, входили в

ведение приказа Большой казны.

Древнейший вид нарушений финансовых прав государства - кормчество, т.е.

нарушение винной монополии. Оно было известно ещё церковному

законодательству, но трактовалось скорее как преступление против

нравственности. Уложение, в период которого продажа вина окончательно стала

финансовой монополией государства, выделяет различные виды этого

преступления по субъекту и субъективной стороне. Ответственными лицами

признаются “корчемники” (самовольные продавцы вина), винопроизводители,

сбывающие питьё в незаконные корчмы, и “питухи”, т.е. потребители в таких

корчмах. Наказание, большее для продавцов и винопроизводителей, чем для

потребителей, усиливается при наличии рецидива. Если продавцы отказывались

от предъявленного обвинения, их пытали. За провинившихся крестьян штраф в

размере 10 руб. с человека взыскивался с их господ (гл. XXV).

С XVII в. вводится ответственность за нарушение карантинных

постановлений и порядка выезда за рубеж. Выехавший за рубеж без специальной

проездной грамоты признавался изменником, если не доказывал, что ездил “для

торгового промыслу” (ст.ст. 3-4 гл. VI).11д

В связи с бюрократизацией государственного аппарата и увеличением

объёма бумажного производства появляется новый вид преступления - подписка,

т.е. подделка документов, актов, подписей, печатей. Уложение разрабатывает

этот вид преступления с большой степенью детализации. Уложение

устанавливает смертную казнь за составление поддельных грамот и печатей,

подделку грамот и приказных писем и приставления печати к подложным

документам (ст.ст. 1-2 гл. IV). В самостоятельный состав преступления

выделяется пользование подложными документами. При этом наказанию в виде

смертной казни подвергались только те, кто знал о подложности писем, т.е.

устанавливалась необходимость наличия умысла (ст.ст. 3-4 гл. IV).

Должностные преступления. Большая их часть связана с ответственностью

должностных лиц за нарушение установленного порядка судопроизводства. Это

прежде всего лихоимство. Вынесение неправильного решения в результате

получения взятки, т.е. умышленное неправосудие, влекло, помимо возмещения

тройной суммы иска, уголовное наказание, которое в соответствии с

принципами феодального права различалось в зависимости от субъекта

преступления и было тем выше, чем ниже судебный чин (ст.ст. 5-7 гл. X).

Централизация судебной системы, стремление сосредоточить расследование

по наиболее опасным делам в руках государства и решать их в соответствии с

установленными им законами обусловило появление таких преступлений, как

отказ в правосудии, подлоги (ст. 12 гл. X), волокита, нарушение порядка

судопроизводства и предоставление преступнику возможности уклониться от

суда (ст.ст. 13, 129, 251 гл. X). Предусматривалась ответственность судьи

за непосещение приказа без уважительных причин (ст. 24 гл. X), а также

ответственность за использование обвиняемых в своём хозяйстве или передача

их с той же целью кому-либо “по свойству или по дружбе”. В равной степени

запрещалось оформление такой зависимости на лиц, “до которых разбойное и

татино и душегубное дело не дойдёт”, т.е. на лиц, выпущенных из тюрем за

недостатком улик или по истечении срока заключения (ст. 104 гл. XVI).

Преступления против суда, совершаемые частными лицами.

Лжеприсяга в Стоглаве рассматривалась как преступление, противное

религии. Уложение 1649 г. вводит за лжеприсягу торговую казнь “по три дни”

с последующим заключением в тюрьму и лишением права на принесение присяги в

будущем (ст.ст. 9, 10 гл. XIV; ст. 27 гл. XI).

Лжесвидетельство (без присяги) каралось торговой казнью с полным

возмещением убытков потерпевшим (ст. 162 гл. X).

Особо выделялось оскорбление судей или судебных должностных лиц:

пристава, недельщика, понятых и др. при исполнении ими своих обязанностей.

К оскорблению судей приравнивалось нарушение порядка во время судебного

заседания, например, когда стороны подерутся между собой или будут говорить

друг другу “невежливые” слова в присутствии судьи (ст.ст. 105, 106, 142 гл.

X).Объектом этого преступления являлось правосудие. Подача ложной

челобитной на должностных лиц о якобы несправедливом суде или взятии лишней

пошлины (ст.ст. 6, 8, 11, 33, 42 гл. X), клевета на судный список, идущий к

докладу, влекли для виновного ту же ответственность, которую должны были

нести должностные лица. Наказанию согласно Уложению подлежало уклонение от

суда. Это могла быть не только неявка ответчика (ст. 141 гл. X), но и

освобождение оговорённых от лиц, посланных за ними (ст. 181 гл. XXI),

сопротивление при выемке поличного (ст. 57 гл. XXI), побег от пристава (ст.

139 гл. XI) или нежелание отдаться на поруки (ст. 119 гл. X).

Преступления лиц, находящихся на военной службе, особо выделяются в

Соборном Уложении 1649 г.

За отпуск с государевой службы за посул бояре и воеводы подвергались

жестокому наказанию “что государь укажет” (ст.ст. 10-11, 16 гл. VII).

Значительно увеличилось наказание за потравы, насильство, наезды, изъятие

кормов без уплаты денег и другие виды преступлений против личности и

имущества, совершённых ратными людьми (ст.ст. 2-7, 21-24 гл. VII).

Ёще Кормчая книга выделяет некоторые составы воинских преступлений.

Среди них: кража, в т.ч. оружия, кража скота, конокрадство и др. Некоторая

систематизация воинских преступлений начинается с Уложения 1649 г., которое

вводит понятие дезертирство. Оно подразделялось на составы в зависимости от

субъекта и субъективной стороны преступления.

Бежавшие с государевой службы “ратные всяких чинов люди”, т.е.

призванные карались строже, чем нанявшиеся на службу (ст.ст. 8, 9 гл. VII).

Наиболее жестоко наказывалось дезертирство с поля боя (ст. 19 гл. VII).

Попытка уклониться от службы, когда служилые люди “скажутся стары и увечны

или больны”, не влекла наказания (ст. 18 гл. VII)

Преступления против личности включают убийство, нанесение ран, увечий,

побоев и оскорбления.

Наиболее тяжким преступлением против личности считалось убийство

(душегубство). Уложение впервые в русском законодательстве даёт

дифференциацию этого вида преступления. По Уложению 1649 г. убийство могло

быть квалифицированным и простым.

Квалифицированным убийством считалось убийство своего господина.

Уложение признаёт наказуемым покушение и даже голый умысел, который карался

отсечением руки (ст. 9 гл. XXII). Эта статья перекликается со ст. 1 гл. II,

предусматривающей смертную казнь за голый умысел на жизнь и здоровье

государя. К квалифицированным видам убийства относится также убийство женой

мужа, убийство родителей, братьев и сестер и незаконнорождённых детей

(ст.ст. 1-2, 7 гл. XXII). Наказание за последний вид убийства имело своей

целью преследование незаконного сожительства, блуда и каралось по

совокупности. Соучастники в этих составах преступлений отвечали наравне с

главными виновниками.11е

Вместе с тем о наказании за убийство мужем жены Уложение не

упоминается. Оно назначалось каждый раз по усмотрению суда. Оно могло

караться телесными наказаниями, тюремным заключением, но в любом случае

наказание было более мягким, чем то, которое назначалось за убийство женой

мужа. Убийство сына или дочери влекло для родителей тюремное заключение на

год, а по отбытии - церковное покаяние (ст. 3 гл. XXII).

Развивая положение Кормчей книги об усилении наказания за совершение

убийства особо жестоким образом, Уложение в качестве квалифицированного

признака называет способ совершения преступления - убийство путём

отравления. В этом случае предписывалось подвергать виновного пытке, чтобы

узнать, не совершал ли он таких убийств прежде (ст. 23 гл. XXII). Смертная

казнь осуществлялась по принципу талиона. Лиц, признанных виновными в

отравлении, заставляли выпить яд.

Составы умышленных убийства (ст. 72 гл. XXI) различались по объекту и

объективной стороне преступления. Сюда относилось убийство, совершённое

“насильством, скопом и заговором”. В отличие от Литовского статута,

предусматривавшего смертную казнь для всех участников, Уложение

ограничивает наказание пособников кнутом и ссылкой (ст. 198 гл. X).

Разбойники и тати, сопровождавшие своё преступление убийством, подлежали

смертной казни (ст.ст. 13, 18 гл. XXI). Совершение убийства зависимым

человеком “без ведома того, кому он служит”, влекло для убийцы смертную

казнь (ст. 22 гл. XXI). Уложение выделяет в отдельный состав убийство

кредитором человека, выданного ему для отработки долга. Наказание в этом

случае определялось государём (ст. 268 гл. X).

Неумышленное убийство не каралось смертной казни, а при установлении

наказания за преступления, совершенные холопами или крестьянами, то

учитывались интресы не семьи пострадавшего и возмещение её ущерба, а

интересы феодала, потерявшего рабочие руки, человека, который платил подати

и пр. При убийстве холопом холопа другого феодала, то убийца выдавался

вместе с семьёй потерпевшему убыток феодалу. При этом на феодала не

переходила обязанность отвечать за долги убитого, семья которого продолжала

оставаться его собственностью (ст. 69 гл. XXI). При нежелании феодала взять

в своё хозяйство убийцу феодал, которому принадлежал холоп, совершивший

убийство, уплачивал понесшему убыток феодалу “пятьдесят рублёв денег” (ст.

70 гл. XXI). То же устанавливалось при убийстве крепостного крестьянина

одного феодала крестьянином другого. Вместо 50 рублей владелец убитого

крестьянина имел право потребовать передачи ему из хозяйства феодала,

которому принадлежит убийца, любого лучшего крестьянина вместе с семьёй и

имуществом (ст. 73 гл. XXI).

Уложение не только подтверждает подразделение убийства на умышленное и

неумышленное, но, развивая и конкретизируя ст. 14 Белозерской уставной

грамоты, подразделяет убийства на хитростные и бесхитростные.

Хитростное убийство, т.е. происшедшее по вине человека (“... а будет

кто с похвалы, или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью

жену... и... та жена... умрёт”), наказывалось смертной казнью (ст. 17 гл.

XXII). Бесхитростное убийство, т.е. происшедшее в силу случайных причин, не

зависящих от человека (“а будет... лошадь от чего ипужався, и узду изорвав

разнесёт и удержати её будет не мочно” или “будет кто, стреляючи из пищали,

или лука по зверю, или по птице... и убьёт кого за горою”), наказанию не

подлежит (ст.ст. 18, 20 гл. XXII). Однако точную границу между

неосторожностью и случайностью в то время провести было ещё очень трудно.

Нанесение ран, увечий, побоев и оскорблений не имели первоначально

четких составов преступлений.

Уложение выделяет как самостоятельную группу преступления против жизни

и здоровья, определяя наказание в зависимости от злой воли преступника.

“Мучительское наругательство” - отсечение руки, ноги, уха, носа, глаза -

влечёт за собой, помимо денежного штрафа, аналогичное физическое возмездие

(ст. 10 гл. XXII). Если изувеченный умирал, виновный подлежал смертной

казни (ст. 17 гл. XXII). За увечье без отягчающих обстоятельств лиц

неимущих сословий устанавливалось денежное вознаграждение потерпевшему от 1

до 10 рублей (ст. 94 гл. X).

Выделяя в качестве самостоятельного состава преступления нанесение

увечий и побоев (ст. 10 гл. XXII), Уложение 1649 г. относит к оскорблению

действием побои, которые наносятся не в простой драке, а умышленно, когда

“поругатель” хитростью или силой заманит человека в свой двор и там изобьёт

его. В этом случае предусматривалась торговая казнь, месячное тюремное

заключение и выплата бесчестья и увечья в двойном размере (ст. 12 гл.

XXII). То же преступление, совершённое феодально-зависимым, каралось

смертной казнью. Только в том случае, если человек после пытки докажет, что

действовал по научению своего господина или другого лица, он наравне с

подстрекателями подвергался торговой казни и тюремному заключению (ст. 12

гл. XXII). Двойное бесчестье, увечье и убытки выплачивает тот, “кто на кого

пустит собаку нарочным делом, и та его собака... изъест или платье издерёт”

(ст. 281 гл. X).

Уделяя ст. 72 гл. X дифференциации бесчестья, Уложение вводит новый

объект преступления - духовенство. Выплата бесчестья от 1 до 400 рублей

зависела от объекта и субъекта преступления. За бесчестье словом патриарха

со стороны боярина, окольничего или думного человека виновные выдавались

патриарху “головой” (ст. 27 гл. X). Оскорбление словом митрополита,

архиепископа или епископа влекло выплату бесчестья (ст.ст. 28, 29 гл. X).

То же преступление, совершённое меньшим должностным чином - стольником,

стряпчим, дворянином - наказывалось за оскорбление патриарха батогами, за

другие чины - тюремным заключением (ст. 30 гл. X). Бесчестье со стороны

посадского населения каралось за патриарха торговой казнью, за другие чины

- батогами с последующим тюремным заключением (ст. 31 гл. X).

Принцип большей ответственности с учетом субъекта преступления (что,

как уже указывалось характерно для феодального права как права-привилегии)

действовал и при бесчестьи, наносимом должностным лицам. Оскорбление

боярина, окольничего или думного человека со стороны более низких

должностных лиц и свободных лиц влекло выплату бесчестья (ст. 91 гл. X), а

со стороны посадских тяглых людей - торговую казнь и тюремное заключение

(ст. 92 гл. X).

Развивая законодательство об оскорблении женщины “непригожим” словом,

Уложение предписывает “правити за их бесчестия: жене против мужня оклада

вдвое; дочери-девке против отцова оклада в четверо”, тогда как честь

несовершеннолетнего мальчика защищалась лишь половинным возмещением (ст. 99

гл. X).

Преступления против семьи и нравственности.

Можно предположить, что в данной области в это время продолжают

действовать нормы церковных уставов. Уложение несколько уточняет наказания

за подобные преступления (ст. 80 гл. XX). Уложение запрещает сводничество,

которым занимались и мужчины.

Наказание за изнасилование зависело от социального положения субъекта

и потерпевшей. По Уложению 1649 г. даже недостаточная активность феодально-

зависимых в защите чести своей госпожи или тем более пособничество в

насилии влекло для них вместе с главными виновниками смертную казнь.

Насилие, совершённое не в отношении представителей господствующего класса,

каралось торговой казнью и уплатой штрафа за бесчестье и обеспечиванием

приданного (ст. 16 гл. XXII).

Развивая положения Устава Ярослава и ПСГ, относящиеся к преступлениям

детей против родителей, Уложение вводит торговую казнь за грубость или

нанесение побоев родителям, самовольное завладение их имуществом,

непочитание и отказ кормить престарелых родителей, а также за обращение в

суд с челобитными на родителей (ст.ст. 4-6 гл. XXII). Можно предположить,

что доносы детей на родителей допускались только при обвинении в

государственных преступлениях, так как недоносительство о них влекло

смертную казнь.

К имущественным преступлениям относились разбой, похищение чужого

имущества (татьба), мошенничество, истребление, повреждение и незаконное

пользование чужого имущества.

Разбой был известен ещё со времён Русской Правды всегда относился к

числу особо опасных преступлений. В отличие от прежнего законодательства,

связывавшего обычно разбой с убийством, Уложение понимает под разбоем

“преступление против прав собственности и совершенно сливается с понятием

грабежа с насилием: и без убийства и поджога разбой не теряет своих

существенных признаков”[13]. Для наличия состава разбоя обязательно

открытое явное нападение с целью завладения имуществом, совершаемое, как

правило, группой.

Помимо уяснения состава преступления, Уложение изменило существовавший

ранее порядок наказания за разбой и стало различать разбой с отягчающими

обстоятельствами или без таковых. Постепенное изменение наказания за разбой

выражалось в переходе от неопределённого наказания, зависящего от

усмотрения судьи, к конкретному и значительно более тяжёлому наказанию. По

боярскому приговору, данному в Разбойный приказ Борисом Годуновым, смертная

казнь применялась к тем разбойникам, которые участвовали в одном разбое, но

в нём было совершено убийство или поджог, или к лицам, участвовавшим в трёх

и более разбоях, хотя бы без убийства или поджога. Разбойники, сознавшиеся

в одном или двух разбоях, но без убийства или поджога, заключались в тюрьму

“до государева указа”. Уложение при определении за разбой руководствуется

не понятием “лихой” человек, а вводит понятие “рецидив” и сопровождение

разбоя, хотя бы и совершённого в первый раз, убийством или поджогом как

отягчающих обстоятельств (ст.ст. 16-18 гл. XXI).

Первое место по численности совершаемых преступлений занимает татьба -

кража. Ещё в Русской Правде происходит деление кражи на квалифицированную и

простую. В ПСГ и ДУГ предусматривается рецидив как отягчающее вину

обстоятельство.

Особое ужесточение наказания за первую кражу не только по сравнению с

Судебниками, но и Уставной книгой Разбойного приказа ввело Уложение. Оно

установило обязательную пытку татя уже при обвинении в первой краже (ст.ст.

9-10, 37, гл. XXI).

Татьба различалась в зависимости от места её совершения. Стоглав и

Уложение подразделяют понятие церковной татьбы на кражу церковного

имущества, понимаемую как святотатство, и кражу имущества, отданного в

церковь на хранение. Под головной татьбой одни исследователи понимают кражу

людей, другие утверждают, что это татьба, сопряженная с убийством. Все эти

виды краж: церковная татьба, головная татьба, повторная (рецидив) карались

смертной казнью (ст.ст. 12, 13, 14 гл. XXI).

Делая значительный шаг вперёд по пути охраны частной собственности,

Уложение допускает убийство вора, пойманного с поличным в доме, не только в

момент совершения преступления, но и во время погони за ним, а также в

случае оказания им сопротивления им при поимке (см. выше). Жена и дети

вора, знавшие о наличии в доме краденных вещей, должны были оплатить их

стоимость. При отсутствии средств они отдавались истцу для отработки долга.

Женский труд зачитывался по “полутретья рубли” (ст. 88 гл. XXI).

Уложение чрезвычайно широко толкует нарушение права собственности. Это

не только кража домашнего имущества, но также хлеба и сена в поле (ст. 89

гл. XXI). Под понятие кражи подводится ловля рыбы в чужом пруду или саду

(садке). На практике эта норма трактовалась более шире и включала

ответственность за ловлю бобров и выдр. Одинаковое наказание нёс не только

непосредственный исполнитель, но и пособник: “который кузнец кому капкан

новой втретие сделает или старой поделает”. Степень наказания зависела не

от стоимости украденного, а от рецидива (ст. 90 гл. XXI). Похищение

имущества во время стихийных бедствий рассматривалось как грабёж. Если

человек доказывал, что имущество было взято им из воды или огня без цели

присвоения, о чём он своевременно заявил в приказ, имущество оставалось в

его владении. Собственнику предоставлялось право вернуть своё имущество,

выплатив человеку, спасшему это имущество, половину его торговой стоимости

(ст. 91 гл. XXI).

Наряду с разработкой составов татьбы уголовное право с середины XVI

в. вводит такой состав преступления как мошенничество. Этот состав впервые

появился в Судебнике 1550 г.

Истребление, повреждение и незаконное пользование чужого имущества.

Отражая дальнейшее развитие земельных отношений, Уложение 1649 г. в

главе X усиливает по сравнению с судебниками ответственность за порчу и

уничтожение межевых знаков. Оно карается нещадным битьём кнутом, тюремным

заключением, выплатой истцу “за всякую грань по пяти рублёв” и влечёт

обязанность нарушителя восстановить испорченное: “... межи и грани сделати

и ямы выкопати по-прежнему” (ст. 231 гл. X). Кроме этого предусматриваются

следующие случаи: незлонамеренное нарушение межи, когда ответчик не нёс

уголовного наказания, ограничиваясь выплатой штрафа и восстановлением

границ (ст. 232 гл. X); нарушение межей с прямым умыслом на присвоение

земель, влекущее помимо возмещения убытков, наказание по усмотрению

государя (ст. 233 гл. X). Регламентируется порядок подновления заросших

межей с занесением в книги (ст. 234 гл. X), и порядок решения земельных

споров (ст.ст. 235-237 гл. X).

К числу преступлений, направленных на истребление чужой собственности,

относились повреждения лесных и охотничьих угодий, бобровых гонов,

хмельника, птичьей привады (силков, сетей), бортей, леса (ст.ст. 214-220

гл. X), а также злостное истребление скота и домашних животных. Убивший

животное “не повинно”, т.е. без самообороны, должен был отдать потерпевшему

такое же животное или выплатить вознаграждение.

К истреблению или присвоению чужого имущества относились сбор и увоз

со спорного участка. (ст.ст. 211-213 гл. X).

Тягчайшим преступлением, направленным на истребление чужого имущества,

являлся поджог. Поджог, совершённый из-за вражды или ради разграбления, был

известен Кормчей книге и сохранился в Уложении 1649 г.(ст. 228 гл. X).

Обострение классовой борьбы, стремление дворянства укрепить свою

диктатуру требовали усиления карательной политики государства. Соборное

Уложение 1649 года и Новоуказные статьи продолжали применяться в начале

ХVIII в., но многие нормы права ХVII в. фактически потеряли силу после

государственных преобразований начала ХVIII в.

Законодательная деятельность Петра I в области уголовного права была

чрезвычайно интенсивной. Исследователи насчитывают только указов уголовно-

правового характера 392. Кроме того, многие правовые нормы содержались в

общих актах (инструкциях, наказах, регламентациях и т.п.), определяющих

правовое положение различных звеньев государственного аппарата.

Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени

представляет Артикул воинский 1715 года с кратким толкованием.

О его происхождении в исторической и юридической литературе нет единого

мнения. Некоторые дореволюционные исследователи (Сергеевский Н.Д., Таганцев

Н.С. и др.) отрицали самостоятельный характер Артикула воинского, считая

его переводом иностранного закона на русский язык. Однако изучение истории

разработки Артикула воинского, а также анализ его содержания

свидетельствуют о том, что это оригинальный памятник русского права,

сыгравший большую роль в развитии уголовного и процессуального

законодательства России.

Первое издание Артикула воинского было осуществлено в 1715 году на

русском языке. Чуть позже Артикул воинский был издан на русском и немецком

языках.

Спорным в литературе является вопрос о пределах действия Артикула

воинского. Артикул воинский не заменил Уложения 1649 г., а действовал

параллельно с ним вплоть до издания Свода законов Российской Империи.

Артикул воинский предназначался прежде всего для военнослужащих и

должен был применять военными судами, но наличие в нем статей о

преступлениях не только воинских, но и политических и общеуголовных

предопределило его применение и в общих судах.

Воинские артикулы без значительных изменений действовали для войск в

военное время до 1812 г. (до издания Полевого уголовного уложения 1812г.) а

в мирное время - до 1839 г., то есть до издания Военно-уголовного устава.

Артикул воинский делится на 24 главы. Каждая из них имеет свое

название. Нумерация артикулов едина для всего закона. Общее количество

статей составляет 209. Артикулы (статьи) расположены по определенной

системе не всегда последовательной. Многие артикулы снабжены специальными

толкованиями, разъясняющими их смысл, а иногда дополняющими их.

По сравнению с Соборным Уложением 1649 г. Артикул воинский значительно

более четко определяет многие институты уголовного права. Артикул воинский

уже знает термин “преступление”. В указе 1714 говорится : “Многие, якобы

оправдая себя, говорят, что сие не заказано было, не рассуждая того, что

все то, что вред и убыток государству приключить может, суть

преступление”.11ж Таким образом, под преступлением понималось не только

нарушение закона, царской воли, но и любое деяние, хотя бы и не

предусмотренное законом, но и могущее причинить какой-либо вред

государству. Эта идея выражена во многих указах и в тексте присяги,

приведенной в Артикуле воинском.

Следует также обратить внимание на важность появления специального

термина преступление, преступитель, преступник, которыми Артикул воинский

заменяет прежние (характерные для Соборного Уложения, Новоуказных статей и

указов первых лет петровского царствования) термины “воровство”, “вор”,

употреблявшиеся для обозначения всякого уголовно наказуемого деяния и лица

его совершившего.

Преступление означает прежде всего нарушение закона; преступитель,

преступник - это нарушитель закона, лицо, преступившее запреты,

установленные законом. Появление термина “преступление” не означало четкого

формулирования этого понятия, но послужило толчком к дальнейшему развитию

уголовного законодательства в России. Положения Артикула воинского легли в

основу статей тома ХV Свода законов Российской империи, в которых впервые в

истории России было дано общее определение понятия преступление.

Преступления подразделялись на умышленные, неосторожные, и случайные

(арт. 158, 159). Случайные преступления не наказывались, таким образом,

виновность определялась как необходимое условие для наступления

ответственности. Тем не менее, законодатель не отказывался от принципа

объективного вменения, что позволяло устанавливать наказание без вины: для

суда был важен результат действия, а не его мотив.

Следует также отметить, что грань между неосторожным и случайным

преступлениями была весьма тонкой.

Из содержания Артикула воинского можно сделать вывод, что ему была

известна необходимость установления причинной связи между действием и

преступным результатом. Об этом говориться в арт. 154, определяющем

наказание за убийство. В том же артикуле впервые в истории русского права

предусматривается судебно-медицинская экспертиза: “лекарей определить,

которые бы... розыскали...какая притчина в смерти...была... “.

В этом законе получили развитие институты, исключающие наступление

уголовной ответственности - необходимая оборона и крайняя необходимость.

Институт необходимой обороны определен в арт. 156 и 157. В толковании к

арт. 157 подробно регламентируются пределы необходимой обороны,

соразмеренность обороны и нападения, одновременность обороны и нападения;

невозможность для обороняющегося уступить или уйти “без опасения

смертного”. Нападение должно было быть наличным - или начавшимся или

непосредственно предстоявшим ; нельзя обороняться против предполагаемого

или оконченного нападения: “... есть ли оный, кто задерет, уступит и от

обиженнаго побежит, а обиженный ево настигать побежит, и тогда убьет, то

оный уже регулы нужнаго оборонения преступил”. Преступивший пределы

необходимой обороны подвергался наказанию, но менее жестокому, чем за

убийство. Крайняя необходимость закреплена в арт. 123 (сдача крепости в

случае крайнего голода и т.п. причин), в арт. 180 (слом двора, забора в

случае пожара), в арт. 195 (кража от голода) и др.

Артикул воинский не определяет невменяемость и малолетство как факторы,

исключающие уголовную ответственность. Они учитывались при определении

наказания и обычно являлись смягчающими обстоятельствами (арт. 195).

В Артикуле воинском предусматривается смягчение наказания за совершение

преступления в состоянии крайнего возбуждения (аффекта) (арт. 152).

Менее суровое наказание устанавливалось для офицеров, виновных в смерти

своих подчиненных, наступившей в результате применения к ним наказания

(арт. 154, толк).

К отягчающим обстоятельствам относились совершение преступления в

пьяном состоянии (арт. 3, 8, 11, 12 и др.), совершение убийства каким-либо

мучительным способом (например, путем отравления), убийство отца, матери,

ребенка, офицера. Артикул воинский знает понятие рецидива преступлений.

Наказание усиливалось по мере повторения преступлений: за первую кражу

полагалось наказание шпицрутенами, за вторую - прогон через строй 12 раз (

т.е. в 2 раза больше, чем за первую), за третью - отрезали нос и уши и

ссылали на каторгу, кража, совершенная в четвертый раз наказывалась

смертной казнью.

Преступление делилось на стадии: умысел, покушение на преступление и

оконченное преступление. В ряде случаев законодатель предусматривал

наказание за один только умысел (в государственных преступлениях).

Покушение на преступление могло быть оконченным и неоконченным: закон

предусматривал возможность добровольного отказа от совершения преступления.

За оконченное преступление и за покушение обычно, за некоторыми

исключениями, устанавливалось одинаковое наказание.

Артикул воинский знает соучастие . Наиболее опасными считались

групповые преступления. Институт соучастия еще не был достаточно

разработан, но известны подстрекательство (арт. 2), недоносительство по

политическим преступлениям (арт. 19), пособничество (арт. 95),

укрывательство (арт. 190), некоторые другие. Соучастники, как правило,

наказывались одинаково (арт. 189).

Преступления против церкви. Преступлениям против веры посвящены главы I и

II. Их содержание не охватывает всех известных в то время составов

преступлений против веры являясь как бы дополнением соответствующих статей

Соборного Уложения 1649 г.

Состав такого преступления как ересь не был точно определён, понятие

его расширилось в связи с расколом. Степень наказания зависела от

объективной стороны преступления. Упорствующие раскольники подвергались

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6